— Товарищ подполковник, разрешите обратиться?
Присутствие подчиненного понуждало Кулика к уставному церемониалу.
— Обращайся, Александр Васильевич. Выкладывай, что там у тебя.
— Не у меня, у Косыгина.
Старший лейтенант выглядел смущенным, но растерянности в глазах не было. И мямлить он не стал.
— Товарищ подполковник, у меня соображения по поводу «Пьедестала»…
Он замолчал, многозначительно глянув на присутствующих в кабинете людей. Комов, Лозовой…
— Здесь все свои, — уверенный в своем суждении, сказал Степан. — Продолжай.
— Меня хотят использовать, — немного подумав, на коротком дыхании выдал Косыгин.
— Кто? И в каком смысле?
— Не знаю, кто-то из «Пьедестала». А смысл пока не совсем ясен, то ли втемную хотят использовать, то ли собираются сделать предложение, от которого я не должен отказаться… В общем, я с девушкой познакомился, танцовщица из «Пьедестала». Она в том доме живет, где Тюленев и Передрыгин квартиру обчистили. Я искал свидетелей, встретился с ней…
— Если можно, покороче.
— Ну, если короче, я вчера домой возвращался, Рита подъехала ко мне на машине, предложила подвезти. Спросила, где я живу, я назвал адрес, пояснил, что это шесть остановок по пятому маршруту троллейбуса. Она сказала, что троллейбусы не водит, маршрут не знает, но тем не менее подвезла меня точно к дому…
— Если человек не водит троллейбусы, это не значит, что он не знает города… Откуда она сама? — спросил Степан.
— Не знаю, не интересовался… Поздно уже было, спать хотелось, голова не соображала… Это я уже сегодня задумался над казусами…
— То, что к дому тебя точно подвезли, это не казус.
— Да, но есть и другое, — не сдавался Косыгин. — Она как будто знала, что у меня нет жены. Про хозяйку спросила, а про жену нет…
— Правую руку покажи… Кольца обручального нет, а женщины это сразу замечают, — насмешливо посмотрел на него Лозовой. — Даже если видов на тебя не имеют, все равно заметят, это у них на уровне природных инстинктов…
— Многие мужчины не носят кольца, даже если женаты, — парировал Косыгин. — Тем более что я милиционер, нам кольца носить не рекомендуется, во избежание травм…
— Она откуда может знать, что нам рекомендуется, а что нет?
— Вот то-то и оно… Квартира ей моя не понравилась. Я, говорит, понимаю, присяга, трудности, связанные со службой в органах… Откуда она могла знать текст присяги?
— Что здесь такого? Кто не знает про тяготы и лишения, обозначенные в присяге?
— Тяготы и лишения — это из старых редакций, а в новых — трудности, связанные со службой… Клянусь достойно переносить связанные со службой в органах внутренних дел трудности, быть честным и так далее и тому подобное…
— Это что, присяга сейчас такая? — озадаченно почесал щеку Комов. — Тягот и лишений нет?..
— Трудности есть. Рита про них сказала, а про тяготы и лишения — нет…
— И что из этого следует? — спросил Степан.
Он и сам был уже заинтригован не меньше Косыгина.
— То, что Рита изучала меня. Где я и с кем живу, где работаю, чем дышу… Или ей помогли меня изучить…
— Битков?
— Я не знаю. Но то, что Рита в «Пьедестале» работает, о многом говорит…
— А если не в «Пьедестале»?
— Ну, она говорила, что там…
— Сказать можно что угодно. Но тем не менее хорошо, что ты проявил бдительность, старший лейтенант. Ты выйди пока, мы тут поговорим, потом тебя позовем…
Косыгин ушел, Степан обвел взглядом своих соратников.
— Биткову неуютно в нашем городе. С одной стороны — мы, с другой — Сафрон. Ему сейчас информация о нас как воздух нужна — что нам известно, а что нет, что мы собираемся делать. Потому и роет он под нас. Через Косыгина пытается зайти, еще через кого-то, вариантов много… Но пока о Косыгине разговор. На него вышла некая Рита, возможно, далее последует заманчивое предложение, от которого Косыгину сложно будет отказаться. Так или иначе, с Ритой надо работать, выяснить, кто она, откуда, в каких отношениях состоит с Битковым. Но воду мутить не надо, работаем тихо, осторожно, чтобы не вспугнуть птичку…
Подполковник Круча не раз уже думал о том, что Битков постарается обзавестись осведомителями из ОВД. Да и не только он хочет знать, что творится в милицейской епархии. Потому еще позавчера Степан собрал на совещание всех ответственных лиц и строго-настрого предупредил, что за предательство будет карать нещадно, возможно, по законам военного времени. Разумеется, ставить отщепенцев к стенке он не собирался, но на людей его слова подействовали — во всяком случае, он на это надеялся… Но одних слов мало, надо реально выявлять ренегатов; профилактическая работа в этом направлении никогда не прекращалась…
Дождь, «дворники» с уютным стуком смахивают со стекла хлесткие капли.
— Ну что за лето? То жара, то холод, — пожаловалась Лида.
— Где холод? — удивленно глянул на нее Матвей.
Автомобильный термометр показывал семнадцать градусов за бортом.
— Для заполярного лета это дикая жара, — усмехнулся он.
— Ну, мы же не за Полярным кругом, — невольно поежилась женщина.
— Сегодня — нет, а что будет завтра, не знаю…
Матвей осознавал, что переборщил с Сафроном. Как бы не нарваться теперь на ответный удар. Да и ментов понапрасну обозлил. Теперь приходится таскать за собой адвокатшу, благо что женщина не замужем и в самом соку.
— Если холодно, могут обогреть…
Он положил руку ей на коленку.
— Не надо.
Руку она убрала, а ноги раздвинула. Разум говорит «нет», а плоть кричит «да»… Матвей улыбнулся, глядя в окно. Даже хорошо, что Лида сопротивляется. Сейчас он привезет ее к себе домой, пропустит с ней на пару по бокалу коньяка — и в постель… Она уступит, он был уверен в том…
Дом. Он построил дом. Большой и очень красивый дом. На берегу Глубокого озера, на новом участке, выделенном под элитный коттеджный поселок. Еще четыре дома, поменьше, почти закончены — для Севы, для Демы, для Толика… Четвертый достался бы Генчику, будь он жив…
Кучеряво устроился Матвей в Битове. Клуб, элитные дома в престижном месте… И надо было ему злить ментов и Сафрона. Как бы теперь не потерять все, что нажито…
— Что за маразмы, я не знаю? — с переднего сиденья засмеялся Сева. — Если гаишник, то обязательно пузатый!
— Где гаишники? — встрепенулся Матвей.
Он посмотрел на дорогу, заметил ментовскую «Газель» с установленными на ней радарами.
— А скорость сбавлять не думаете? — строго спросила Лида. — Здесь шестьдесят можно, не больше.