— Кто?
— Я не знаю…
— Во, бля! — включился в игру Кулик. — Он не знает!
Писец, в натуре! Пацаны наши тебя везли. Твои кореша их замочили. Из-за тебя… А он, смрад, не знает!
— Урррою гада! — очень натурально психанул Рома.
Подлетел к блондину и руками вцепился ему в глотку.
Нужно было видеть, какое у него при этом было лицо.
— Емелю, братана моего, замочил, падла-а!!! Уррою!!!
Блондин стал задыхаться от ужаса и нехватки воздуха, панически расширенные глаза полезли на лоб. Рома отпустил его в самый последний момент. Еще чуть-чуть, и тот бы отдал концы.
— Это не я, — белый, как саван, пролепетал красавчик.
— Кто? Я спрашиваю, кто? — добивал его Федот.
— Я скажу…
Степан видел, сколько ужаса и презрения было во взгляде, какой метнула на него красавица — предположительно, Олеся.
— Она, да? — резко спросил он, показывая пальцем на нее.
— Она, — обреченно кивнул блондин.
Девушка задергалась, замычала. Первым на это отреагировал Рома. С галантностью истинного джентльмена он расклеил ей рот. И тут же сморщился, как от лимона. И неудивительно. Грязная ругань из уст такой красавицы разила наповал.
— Мразь! Ублюдок! Убожество!..
Это было самое мягкое из того, что она адресовала своему Виталику.
— Тебя, мудака, спасли, а ты… Ненавижу, ублюдок!
Рома не выдержал и снова заклеил ей рот.
— Вы слушали передачу «Устами грузчика», — прокомментировал он. — Продолжение следует…
— Твою подругу Олесей зовут, так? — жал на блондина Степан.
Тот согласно кивнул.
— А ты Виталий, да?
Снова кивок.
— Ну вот и приплыли, Виталик. Писец тебе! Будешь подыхать…
— Да нет, пусть живет, — заступился за него Кулик. — Он же никого не мочил. Пусть напишет все, как было. Кто, что, кого, как…
— На фига нам его писульки? — недовольно поморщился Савельев.
— Да так, на всякий случай, — небрежно пожал плечами Саня. — Мы бумагу возьмем, а его отпустим. Он же никого не мочил. Пусть живет… А бумагу оставим. Если он еще раз на нашем горизонте нарисуется, мы бумагу ментам сдадим.
Пусть мусора им занимаются…
Степан утвердительно кивнул. Будто ему эта идея понравилась. И вид у него такой, словно он согласен отпустить блондина.
— Всех отпустим, — решил он. — Всех, кто кровью наших пацанов не замазан. Но бумаги со всех взять. Типа, чистосердечное признание. Типа, на всякий случай… А этих, — он ткнул пальцем на тех, кого сдал Виталий, — в расход.
— А может, этта, сначала ее того… — показал на Олесю Рома. — Чего добру пропадать? И ей хорошо — перед смертью кайф поймает — У нас этого добра и без того хватает, — сурово нахмурил брови Степан.
— Не переживай, братан, — успокоил Рому Федот. — Это добро в аду не пропадет. Ей в аду хорошо, — добавил Федот. — Она же, типа, сестра сатаны. Черти жарить ее будут.
И на сковородке, и так…
Степан недовольно поморщился. Не нравился ему этот разговор. Но он понимал, что он нужен для убедительности.
Ведь они как-никак братки.
Олеся от ужаса извивалась на диване. Будто черти ухе жарили ее. Как раз на сковородке.
— Короче, пусть этот урод пишет бумагу, — показал на Виталия Круча. — Можно не спешить. До ночи еще есть время. А ночью будем вывозить трупы…
«Бандитское» следствие продолжалось. Одно за другим на бумагу ложились чистосердечные признания. Еще бы запротоколировать эти показания. Но где это видано — браток с протоколом.
— Так, кто кого мочил, ты написал, — Степан не отступался от Виталия. — Это хорошо…
Его держали отдельно от сообщников. Чтобы не стеснялся их присутствия.
— А вот про Дениса с Аленой ты ничего не написал. Жить, наверное, не хочешь…
— Так это, вы не спрашивали, я не отвечал, — задергался тот.
Только одним своим видом Степан и Федот вызывали у него нервный тик. Что ж, видно, бог не зря сотворил их такими. Чтобы они могли давить всякую нечисть.
— Где они?
— В Москву уехали…
— С вами Игнат жил. Кто его девушке письмо от него вручил? Алена?
— Наверно.
— Где они в Москве остановились?
— Не знаю, наверное, в гостинице.
— В какой?
— Не говорили…
— А что они говорили?
— Сказали, что с недельку в Москве пробудут. Загранпаспорта у них есть, осталось только визу пробить…
— Зачем?
— За границу им надо.
— Когти рвут?
— Не понял.
— Удирают?
— Нет, не удирают. Обещали вернуться…
— Ты сам-то хоть веришь?
— Ну, могут и не вернуться. Деньги у них на заграничных счетах есть. Как у всех…
Как у всех. Как и у самого Виталия. Он сдавал всех и вся не только из-за страха перед расправой. Сейчас он готов был на все, лишь бы его отпустили. Чтобы затем он удрал за границу, добрался бы до своих банковских счетов. А там хоть потоп…
— Много бабок?
— У них много, у меня нет.
Так ему и поверили.
— Сколько?
— У меня всего десять тысяч долларов. У них намного больше.
— Почему?
— Они давно в деле. Воланд им всегда платил больше, чем всем.
— «Воланд» — это название фирмы?
— И фирмы тоже. И нашего шефа Воландом зовут.
— Тот самый Воланд, который у Булгакова?
— Нет, конечно. Вы сами должны понимать, с мистикой мы не имеем ничего общего.
— Да уж понимаем, что вы чисто кидалы… Ну и так кто этот Воланд?
— Вадим Аркадьевич его зовут. Фамилию не знаю.
— А Воланд — это чисто кликуха, да?
— Получается так.
— И где сейчас этот хмырь?
— За границей. На Сейшельских островах. Хотя утверждать я не могу. Это он нам сказал, что на Сейшелах. А сам где-нибудь в Мавритании прячется. С такими деньгами, как у него, хоть в Антарктиде жить можно…
— Он один скрывается или с кем-то?
— Подругу он свою взял.
— Кто еще с ним?
— Двух телохранителей своих взял… Кстати, один из них тоже участвовал в инциденте. Он не стрелял, но вел машину, в которой сидела Олеся. Она стреляла…