Ирина склонилась над кроваткой, рассматривая маленькое личико. Еще не поздно самим заявить, обо всем рассказать. Нет, на самом деле уже поздно. Ирина не сможет отдать дитя никому. Она не переживет разлуки. Стало быть, ее план нуждается в коррективах. Оставлять все как есть нельзя. Ирина отошла от кроватки и набрала телефон мужа:
– Толя, у меня вопрос: Зина еще на фирме?
– Да, конечно. Я дал ей время на поиски работы. Не думаю, что нужно ее торопить.
– Не нужно, разумеется. Наоборот, пусть будет на глазах, пока ты дела не уладил. Но мне нужно с ней увидеться. Поговорить как женщина с женщиной. Я хоть что-нибудь пойму. Слушай, ты не мог бы дать ей какое-то задание, чтоб не могла отлучиться, а сам быстро приехать домой – посидеть с малышом. А я ненадолго загляну в контору.
– Не знаю… Как ты это себе представляешь? Ты что, просить ее будешь? Деньги за молчание предлагать?
– Я только хочу понять, насколько у нее это серьезно. А потом будем думать. Я пойму, поверь мне.
– Ладно. Жди.
Зина с хмурым видом печатала срочный документ, оставленный Анатолием, когда в приемную вошла Ирина.
– Здравствуйте, Зина. Не помешала?
– Здравствуйте. Вашего мужа уже нет.
– Я знаю. Я приехала к вам.
* * *
Следственный эксперимент показал, что Виктор Смирнов мог быть тем человеком, который нанес удары Пете Соколову и Вере Михайловне. Сергей долго обсуждал с врачами больницы возможность очной ставки.
– Давайте попробуем, – подытожил заведующий отделением. – При соблюдении каких-то мер предосторожности. С сердцем у нее сейчас неплохо. Говорит все более внятно. Во всяком случае, мы должны быть рядом, чтобы купировать приступ, вызванный страхом,паникой, потрясением.
Мария ждала в коридоре. У нее дрожали руки, но она настаивала на том, чтобы оставаться рядом с Верой Михайловной.
– Если она от волнения не сможет что-то произнести, я пойму, что она хочет сказать.
– Да, конечно, – сказал Сергей. – Но не волнуйтесь так. Это всего лишь попытка. Она могла забыть, кто ее ударил, не видеть, это может быть просто не он. Вернитесь к Вере Михайловне, ведите себя с ней, как обычно. Подозреваемого привезут минут через пятнадцать.
Когда Сергей и Слава вошли с Виктором в палату, Вера Михайловна взглянула на них совершенно спокойно.
– Вот опять пришли вас навестить, – бодро произнес Сергей. Она улыбнулась, и он продолжил: – И привели кое-кого.
Слава крепко сжал локоть Виктора и подвел его к кровати. Вера Михайловна близоруко прищурилась, разглядывая его. Затем повернулась к Марии и произнесла: «Очки». Мария надела их на нее, Вера Михайловна напряглась, приподнялась на локтях и вдруг бессильно откинулась на подушки.
– Вам плохо? – бросилась к ней Мария.
– Он, – прошептала Вера Михайловна. – Оля…
– Да, – заплакала Мария. – Мы знаем. Олю нашли. Все в порядке.
– Вера Михайловна, – легонько отстранил Марию Слава. – Еще один вопрос. Вы знаете, кто на вас напал?
– Это он, – повторила Вера Михайловна и прижала руки к сердцу.
Сергей и Слава быстро повели Виктора в коридор, а в палату уже бежали врач и медсестра.
Мария вцепилась сзади в куртку Виктора, когда его вывели из отделения. Ее всю трясло.
– Будь ты проклят, подонок! Скажи, где мой внук! Виктор холодно и спокойно ждал, пока Слава и Сергей освободят его из рук Марии. Затем спросил у Славы:
– Вы что, меня в сумасшедший дом привезли?
– О сумасшедшем доме можешь только мечтать, – неторопливо ответил Слава. – Ты о смерти будешь мечтать, если не скажешь, где ее внук. Я мирный человек, но тебя бы сейчас с удовольствием по стенке размазал перед этой женщиной. Это мать Оли.
– Рад знакомству, – пробормотал Виктор. – У вас красивая дочь, доставила мне приятные минуты.
Мария застонала, а Сергей сделал одно незаметное движение рукой, после которого подозреваемый и опознанный чуть не упал на колени, но сумел устоять. Выражение его лица не изменилось. Он утратил страх.
* * *
– А что это вы так переполошились? – Зина смотрела на Ирину наглыми черными глазами. – Ну, приехал к вам погостить грудной ребенок. Дальняя родня. Так не в гостинице же ему останавливаться.
– О переполохе речь не идет, – ровно ответила Ирина. – Хотелось бы знать, по какому праву вы посылаете каких-то людей заглядывать в окна частного дома?
– От любви. Нельзя? С мужем вашим сплю и по нему скучаю.
– По закону нельзя.
– Спать с вашим мужем?
– Посылать людей в чужой дом.
– В милицию, что ли, заявите?
– Не исключено. Вообще-то тебе лучше сказать, были какие-то люди или ты сама просто свой острый нос сунула. А то ведь я могу обнаружить, что нас ограбили.
– А, пугать пришла.
– Да кого тут пугать! Просто не верю, что у такой непутевой девицы есть подельники. Резюме я твое смотрела. В Москве недавно. С одной фирмы попросили через несколько месяцев, сюда устроилась. Толя пожалел.
– Ха-ха! – театрально произнесла Зина. – От такой жалости у меня ребенок мог появиться, а он вдруг у тебя взялся непонятно откуда.
Ирина холодно посмотрела на Зину и подумала: ей все равно, что случится с этой дрянью, если… Она не стала додумывать. Ясно, что в этом 44-м размере злобы не меньше, чем в целой банде мстительниц. И все же нужно попытаться выжать какую-то информацию. Как-то надавить на эту злобу, на эту наглость.
– Мой муж – слабый человек, – небрежно сказала Ирина. – Но неужели практически во время флирта, так сказать, с моим мужем на тебя нашлись еще любители? Никогда не поверю. Такие, как ты, вдоль шоссе продаются, как селедки из бочки. Максимум, что ты можешь словить, – это шпану нанять на те деньги, которые Анатолий платит. Я случайно не угадала?
– Ты совершенно не случайно мимо пролетела. Потому что для тебя твой Анатолий – потолок. А я таких бизнесменов недоделанных в ближайшем продуктовом вижу пачками. В очереди за картошкой стоят. В меня, может, настоящий олигарх влюбился. Я у него теперь ночую. Он для меня сделает, что попрошу.
– И что же ты попросишь?
– Жизнь вам испортить. Разобраться, кто вам в пеленки какает.
Зину уже не столько интересовал ребенок – в принципе, она вполне допускала, что его действительно оставила какая-то родственница, – сколько то, что она, кажется, попала в точку. Жену Анатолия явно клинит из-за этого младенца. Она, конечно, из себя никогда не выйдет, но примчалась же сюда допрашивать ее? Это что-то значит.
– Олигарх, говоришь? Бывает. То-то ты вся светишься от счастья и благополучия.
Ирина насмешливо улыбнулась и вышла из приемной. На улице она прерывисто вздохнула и нахмурилась. Затем села в свою машину, но никуда не поехала. Просто отъехала подальше, чтоб машину не было видно тем, кто выходит из офиса.