— Ты мой дядя? Ты приехал ко мне? О Рич! Мне так нужен счастливый камень! Я всем приношу несчастье.
Она рассказала ему все. Ему казалось, он слышит ее не ушами, а своим заштопанным сердцем. В нем ожил маленький, преданный близким людям мальчик с редкой душой. Дитя любви. Плод инцеста. Ему было тепло и уютно в маленькой комнате с фотографиями на стенах. Он уснул легко и спокойно, а когда проснулся, рядом с диваном сидел и пристально смотрел ему в лицо шикарный пес, оранжевый, как солнце.
Филипп Нуаре позвонил вдове профессора Николаева, представился попечителем клиники и попросил разрешения привезти деньги. Ему открыла высокая женщина с гладко причесанными темными волосами, бледным суровым лицом и каким-то странным, неуверенным взглядом.
— Марианна? Я — Филипп Нуаре. Я вам звонил.
— Заходите. Вы в курсе? Мы были в разводе.
— Какая разница, мой бог! Я не из российского соц-обеспечивания.
— Обеспечения, — машинально поправила она. Взяла из его рук толстый конверт, заглянула и покраснела.
— Ох, это все мне? Нам? Но на что?
— На жизнь. Похороны фирма возьмет на себя. Для начала на жизнь. Мы будем помогать вам и в дальнейшем.
— Серьезно? — Она смотрела на него недоверчиво и удивленно. — Слушайте, давайте выпьем. У меня есть виски.
Филипп присел к столу. Марианна поставила большую бутылку на стол, принесла рюмку и стакан. Рюмку
придвинула к нему. Он отпил пару глотков и стал задумчиво наблюдать за ней. Первый стакан она хлопнула одним глотком. На половине второго сделала паузу.
— Ну, попечитель, — хихикнула она пьяно. — И кого там нашел мой бывший муж? Мой бывший покойный муж?
— У меня нет для вас ответа, к сожалению. Я не настолько был с ним знаком. Только немного знал, ценил как талантливого ученого. По-моему, он был чудесный человек.
— А из-за чего чудесным людям глотку перерезают, ты не знаешь, попечитель? — Марианна говорила уже слишком громко. Она раскраснелась, из гладкой прически выбились пряди, глаза блестели. —А? Ты что молчишь, попечитель?
Но он смотрел не на нее. На пороге комнаты стоял мальчик, от силы трех лет. Красивый, плотненький, в рубашечке и колготках, сползающих с толстеньких ножек. Большие серые глаза в темных ресницах были такими серьезными, такими тревожными, что Филиппу стало не по себе.
— Это сын? — спросил он.
— Сынулькин, — не очень внятно ответила Марианна. — Тоже Андрюша. Как папка. Смотрит своими глазенками, боится, что мамочка будет пьяная. Ты чего уставился? — вдруг рявкнула она. — У матери горе, а ей тебя растить надо.
— Не надо, — решительно заявил Филипп. — Не надо растить ребенка в таком состоянии. Вы же не хотите, чтобы фирма перестала вам платить субсидии и начала процесс об изъятии ребенка по причине алкоголизма матери?
— Я не алкоголичка, — несколько протрезвела Марианна. — Но вы поймите, такое время…
— В такое время есть необходимость думать о сыне. Мы пришлем вам гувернантку. Будем встречаться. Я навещу вас вскоре.
В офис Филипп возвращался крайне расстроенный. Любой человек может запить, потерять контроль над собой. Но только не тот, кто несет ответственность за ребенка. Маленькую, беспомощную кроху. Филипп был не первым иностранцем, которого российское пьянство лишало надежд на светлое будущее этой страны.
Сергей позвонил Тамаре и сказал, что у него не очень хорошие новости.
— Кто-то здорово надавил на суд. Нам стало известно, что в процессе по вашему делу об определении меры ответственности известных лиц не найдут виновных. Создадут казус — преступление есть, а элемента вины не обнаружено. Только Орлову светит срок. Точнее, светил бы. Но у него на иждивении парализованная жена. Кто надавил, понятно. Главврача психушки вытаскивают. Те, кто привык пользоваться удобствами, предоставляемыми ее учреждением. Но ничего. Не огорчайтесь! Зятя вашего ищут по поводу убийства. А дело по психушкам мы все же доведем до рассмотрения. У нас есть масса свежих, абсолютно убойных фактов.
— Сереженька, я не только не расстроилась. Я рада, что все закончилось. Ты ж понимаешь, какой сейчас период у Вики.
— Извините, Тамара. Но трудности вашей Вики меня не удивляют и не огорчают. Желаю вам поменьше об этом думать.
— Спасибо. Я постараюсь.
Тамара положила трубку и набрала номер дочери. Та ответила после первого гудка.
— Я слушаю.
— Ты, наверное, ждала не моего звонка, дочка. Но я беспокоюсь. Ты можешь говорить?
— Думаю, что нет. Я постараюсь тебе откуда-нибудь позвонить. Хотя тебя, наверное, тоже слушают.
— Может, мне приехать? Тебе нужна помощь?
— Не надо приезжать. Я сама. Потом. Мне необходимо побыть дома. Завтра, может, съезжу в обувной магазин на «Октябрьской».
— При чем тут обувной магазин?
— Ни при чем. Но мне же надо сапоги посмотреть. Осенние. Хорошо, что ты позвонила.
Дину разбудил телефонный звонок. Ричарда в квартире уже не было.
— Это Дина? Меня зовут Иван Николаевич. Я водитель вашей машины. Приехал за вами.
— И куда я должна ехать?
— В квартиру на «Соколе». Можно с собакой. Вас там ждут.
Дина с Топиком озирались вокруг. Она прекрасна, их новая квартира. В ней еще не было мебели, но пол, стены — вся отделка была завершена. Ничего кричащего, все очень изысканно. Небо и солнце — совсем рядом, за стеклянной стеной, — просто ослепили Дину.
— Как тебе? — спросил оказавшийся рядом Ричард.
— Сказка. Хрустальный дом. Мир в стеклышке.
— Ты потом посмотришь комнаты, решишь, где что будет. Стилисты, дизайнеры дадут свои варианты. Но ты не спеши. Вещи, ткани для дома подбирай медленно и тщательно. Одно помещение, правда, уже оформлено. Не знаю, понравится ли тебе, оно для работы. Надеюсь, ты мне не откажешь.
Ричард открыл одну из дверей, и они оказались в фотостудии, полностью оборудованной. По ней ходили незнакомые люди, среди которых Дина, к своей радости, увидела Сергея.
— Привет, — подошел он. — Ну что? Попалась? Придется отрабатывать черную икру.
— Какую еще икру? Спятили тут все, что ли?
— Диночка, пожалуйста, не будем терять времени. Несколько пробных снимков, — сказал Ричард. — Мы ищем лицо нашей ювелирной линии «Черный бриллиант».
Виктория уверенно вышла из дому и пешком пошла к метро. Она не проверяла, идет ли за ней кто-то. Наверняка да. Не нужно показывать, что ее это тревожит. Она вышла на «Октябрьской», где-то здесь был обувной магазин «Ле Монти». Вот он. Виктория вошла в магазин, долго стояла перед стендом с сапогами, затем взяла несколько пар и села примерять. Руки у нее дрожали. Она путалась: на левую ногу пыталась натянуть правый сапог. К ней подошла продавщица.