– Ты будешь Суок-14, – сказал он своему творению.
Настала очередь белых трусиков и белых колготок. Только после этого он бережно, почти благоговейно надел на куклу платье, завязал на талии ленту красивым бантом. Затаив дыхание, оценил то, что получилось. Приподнял куклу, прикинув вес, после чего вклеил в нарядные голубые туфельки стельки с грузом. Когда клей схватился, а туфельки были на ногах, гигантская кукла встала на пол. Он достал коробку с шикарным париком – длинные пепельные локоны, приклеил к головке. Он так устал, что ему показалось, будто она улыбнулась, качнулась к нему. На самом деле у него сильно кружилась голова. Чувство восторга было почти непереносимым. Он сдержал крик, взял со столика приготовленный шприц и ввел себе в вену сильное успокоительное. Долго сидел в кресле, совершенно опустошенный. Потом медленно встал, поднял куклу, отнес ее в небольшую комнату, дверь в которую пряталась за шкафом. Поставил у стены, занавешенной полупрозрачными шторками, приподнял портьеру рядом. Опять улыбнулся. Там стояла кукла-шатенка с карими глазами.
– Это Суок-13, – сказал он. – Вы подружитесь. Не скучай.
Шторы были опущены, маленький светильник в этой комнате горел всегда. Он не хотел, чтобы куклам было страшно.
Теперь самое трудное: тщательно убрать ванную, продезинфицировать, отодрать скребком и щеткой пятна с плитки и эмали.
Когда он открыл дверь на балкон, на улице было уже светло. Он взял ведро, накрытое крышкой, и вышел во двор своего маленького одноэтажного домика: две комнаты, не считая той, за шкафом. Прошел до гаража, к которому была пристроена большая собачья конура. Вывалил содержимое в миску. Из конуры неохотно появился крупный черный пес, понюхал, равнодушно отвернулся.
– Ну, как знаешь, Полкан, – сказал он. – Другого пока не будет. Голод – не тетка. Никуда не денешься.
Он оставил ведро во дворе и пошел к дому на дрожащих ногах. Он был выжат и обескровлен. Перед тем как лечь на свою узкую кровать, он отключил телефон на тумбочке и звонок на двери. Сон утащил его сразу в яркое путешествие со странными, еще не существующими персонажами. Почти засыпая, он понял, над чем нужно работать. Его куклы должны танцевать.
Таня села в машину, устроила на коленях неудобную сумку, повернулась к водителю и на мгновение обомлела. Ей улыбался, сверкая невероятной белизны и красоты зубами, крупный веселый негр.
– Все в порядке? – спросил он на чистом русском языке.
– Конечно, – кивнула Таня. – Я не знала, что не… в смысле черноко… ой, я сбиваюсь. В общем, что вы тоже бомбите. Или вы просто меня подобрали? Пожалели?
– Я пожалел, подобрал, бомблю. Куда ехать?
– Вообще-то в разные места, если вам удобно.
– Много дел?
– Да. Поставщики, продавцы, сделки, договоры…
– Бизнес… Вы, случайно, не дизайнер?
– Странный вопрос. Почему я должна быть дизайнером?
– Не должны, конечно, – рассмеялся негр. – Просто мне кажется, что женщины в бизнесе или одеждой занимаются, или украшениями.
– А. Разочарую вас. Я вообще – колбасница. У меня колбасный цех. Смешно?
– Я вас обидел, наверное. Извините. Мне нравится колбаса. Кстати, меня зовут Дэвид.
– Татьяна. Очень приятно. А у вас это основной заработок – частный извоз?
– Нет. Я работаю на «Скорой помощи», медицинский окончил в Москве. В Гарварде стажировался.
– Не нашлось места лучше, чем «Скорая помощь»?
– Не нашлось. Работал в одной больнице, не понравилось начальство, порядки… Так понятней, что нужно делать. Есть свободные сутки, подрабатываю.
– Ясно. Я тоже решила, что без начальства или практически без начальства как-то сподручнее. Я, между прочим, тоже не колбасница по жизни. Консерваторию окончила. Фортепиано.
– Я заметил, какие у вас пальцы.
– Спасибо. Значит, сейчас сворачиваем, там я покажу. Мясной завод… Послушай, Дэвид, а ты не хочешь со мной туда пойти? Типа… я даже не знаю, кто.
– Охрана, прислуга, менеджер? – деловито спросил Дэвид.
– Все сразу, – азартно ответила Таня. – И швец, и жнец, и на дуде игрец. По-моему, я это сказала не совсем по-русски.
– По-моему, тоже. Но я понял. Пошли, – Дэвид сверкнул яркой улыбкой, каштановыми глазами с белыми-пребелыми белками, и они оба почувствовали себя актерами перед выходом на сцену.
Они прошествовали мимо изумленной секретарши в кабинет директора: впереди Таня гордо и легко несла свое пышное тело, за ней шел Дэвид скромно, почтительно, но с достоинством. В его крупных темно-коричневых руках Танина большая сумка выглядела, как драгоценность в оправе.
Директор – маленький плотный человек с лысиной, наивно прикрытой остатками редких волос, – уставился на них изумленно.
– Доброе утро, Илья Петрович, не помешаем?
– Доброе, Татьяна Васильевна, я вас ждал, только…
– Это мой сотрудник – Дэвид. Надеюсь, вы не возражаете.
– Да мне-то что. Садитесь. Вы тоже, Дэвид.
– Я постою, – скромно сказал негр и сделал шаг к столу директора. Тот посмотрел на него искоса, съежился, затем вопросительно взглянул на Таню: что, мол, это значит? Таня развела руками: все, как обычно.
– Так. Вот договор, вроде мы все согласовали, кроме этого пункта. Я плачу не за то, что вы мне даете, а за то, что сама выбираю.
– Это шутка? – директор с трудом растянул губы, как человек, не умеющий улыбаться. – За такие деньги?
– За нормальные деньги, – решительно ответила Таня. – Некондицию я могу в другом месте гораздо дешевле брать. А если я узнаю, что мне впаривают то, что уже положено зарывать, как продукты распада, то и бесплатно.
– Или нам доплатите, – корректно произнес Дэвид.
С завода они уходили в таком же порядке, сели в машину, посмотрели друг на друга и расхохотались.
– Получилось, – проговорила сквозь смех Таня.
– Ты хорошо смеешься, – залюбовался ею Дэвид. – И все хорошо делаешь.
– Да ладно тебе. Нам еще с продавцами договор подписывать, они знаешь какие акулы. Такой процент…
– Задача ясна, куда ехать?
Вопрос с продавцами был тоже решен в нужном ключе, Таня купалась в атмосфере изумления и ожидания подвоха с ее стороны. Дэвид кое-какие термины значительно произносил по-английски. В результате все чувствовали себя участниками переговоров на высшем уровне. На крошечную фирму Тани они приехали уже после полудня.
– Слушай, – сказала Таня, когда они въехали во двор. – Если хочешь, я могу с тобой сейчас рассчитаться, но предлагаю зайти ко мне. Ты наверняка проголодался. Ручаюсь, ты не знаешь, что такое настоящие польские шпикачки. И ты никогда не пробовал подлинную украинскую домашнюю колбасу. Хотя в магазине мог это покупать.