Даже не отдохнул как следует, свою грязную одежду постирать было некогда. Не удивительно, что сейчас он походил больше на бомжа, чем на «бойца» криминальной команды. И запашок от него не очень. И есть хочется — денег ведь в кармане кот наплакал.
Зато с оружием проблем нет. Никита забрал у киллера отличный пистолет. Классная «пушка», наверняка не засвеченная. «Глок-17». Он уже видел такую. И знал, что эта система — мечта киллера. Семнадцать патронов в обойме, а весит всего ничего. И бой отличный. И глушитель есть.
В случае с Гирей он не собирался пускать «ствол» в ход. Но если придется… Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Никита тонул. И Гиря для него был сейчас как спасательный круг. Его нужно расколоть. И записать признание на старенький диктофон. На рынке за копейки эту рухлядь купил — очень ему эта штука нужна…
Гиря не собирался ни от кого прятаться. Его выпустили из-под стражи, и он сразу же отправился к себе на квартиру.
И Вована выпустили. Но тот куда-то подался. Может, на курорт. Может, куда-нибудь к родственникам на периферию. Неудобно Вовану. Почти всех пацанов из команды менты приняли, а он на свободе. Зато Гире хоть бы хны. Он себя героем чувствует. Мало того, даже к Кэпу не постеснялся съездить. О чем-то переговорил с ним в комнате свиданий. И вроде как за старшего остался.
Не всех пацанов менты повязали. Десятка два «быков» осталось. Вот их Гиря вокруг себя в стадо и сбил. Заставил за территориями смотреть, порядок на них держать. С пацанов семь потов сходит — попробуй малым числом за всем уследи. А Гиря в загул ушел. Как же, крутой «авторитет». Пусть негры вкалывают, а он будет водку жрать. Да баб иметь…
Первым в подъезд вошел телохранитель. По всем правилам пехом поднялся на четвертый этаж. Затем дошел до верхнего. И после этого спустился.
— Можно идти, — с гордостью сообщил он Гире.
Будто не просто подъезд проверил, а самолично повыбивал из него всех киллеров числом не менее десяти.
— О'кей! — Гиря деловито выбросил растопыренные пальцы.
Девка, которую он обнимал за шею, чуть не уписалась от кайфа. Как же, с таким крутым мэном ходит. Гиря — супергангстер!.. Точно, гроза всех девчонок и мальчишек. Бармалей…
Только крутизна Гире глаза застилает. Никиту вот не замечает. А ведь он в двух десятках шагов, спокойно сидит себе в чугунной беседке. Хорошее место для наблюдения: пусто, зелень со всех сторон обступает, свет фонаря не достает, а потому темно.
Гиря с девкой исчез в подъезде. «Бык» же прошел в беседку, где сидел Никита. Сел рядом с ним, закурил. На Никиту ноль внимания. На окна четвертого этажа смотрит. Ждет, когда свет в хате босса загорится.
— Есть, загорелся! — сказал Никита.
— Ага, загорелся, — согласился «бык». И тут до него дошло. Запоздание с поправкой на легкую степень дебильности.
— Э-э, а ты кто такой? — сорвался он с места.
— Я-то? — усмехнулся Никита. — Я киллер…
— Какой киллер? — опешил качок.
— Да тот, который тебе нужен. — В руке у Никиты появился пистолет. — Жить хочешь?
— Не, ну ты чо, в натуре?..
У того аж колени от страха затряслись. Никита подступил к нему, сунул руку под его пиджак. Точно, в кобуре под мышкой «ствол». Пистолет «ТТ». Естественно, он забрал его себе.
— Я спрашиваю, жить хочешь?
— Ну ваще да…
— А какого хрена тогда в «быки» записывался?.. Крутым быть хочешь, а умирать не хоца?..
— Может, не надо, а? — заскулил «бык».
Никита решил больше над ним не издеваться. Еще в штаны навалит со страху.
— Надо, Федя, надо… Ладно, пошли.
— Куда?
— К шефу твоему.
— Зачем?
— Чайку попьем…
— Он с телкой…
— Значит, и телку чайком угостим… Пошли.
— Я не могу.
— Не можешь — заставим! — Никита вспомнил старый армейский принцип воспитания.
Он резко ударил «быка» кулаком под дых. Подгадал момент, на выдохе его подловил. Пацан скорчился от боли, но не закричал — только захрипел.
— В следующий раз бить не буду…
Никита больно уткнул ствол пистолета ему в затылок.
— В следующий раз буду стрелять… Ну что, идем?
«Бык» покорно дошел с ним до подъезда, на лифте поднялся на четвертый этаж. Мертвенно-бледное лицо, побелевшие губы, затравленный взгляд. А ведь совсем недавно таким крутым был… Он внимательно слушал инструктаж и покорно кивал.
Никита позвонил в дверь. Все остальное поручалось «быку».
— Какого, блин, хрена? — послышалось из-за двери.
— Это я, Матвей Иванович…
Охренеть можно — Матвей Иванович… К горлу подкатил смешок.
— Ты, Жлоб?.. Иди в звезду! Не до тебя!..
— Да тут, это, Кэп вернулся…
— Что?!
— Ну, Кэп… Сказал, чтобы вы к нему подъехали…
— А-а, счас!
Послышалось лязганье замков.
Видимо, прежде чем ехать к Кэпу, Гиря решил еще раз на телохранителя своего посмотреть, его товарный вид оценить. Не с заморышем же каким-то перед боссом предстать…
Как только дверь открылась, Никита с силой рубанул «быка» рукоятью ствола по затылку. И втолкнул его в образовавшийся проем. Как поршнем, вжал внутрь квартиры и самого Гирю. Не давая ему опомниться, провел серию мощных ударов. Голова — корпус — голова… Гиря поплыл. Боксерский «сериал» завершился мощным ударом в солнечное сплетение. Гиря рухнул ему под ноги, будто мешок с дерьмом. Никите даже показалось, что внутри него что-то хлюпнуло.
Он спокойно подошел к двери, закрыл ее.
— А-а-а! — услышал он за спиной женский визг. Подруга Гири стояла в дверях комнаты. Совсем голая. Глаза закрытые, на лице какое-то дурашливое выражение. И рот смешно так разинут. Только визжит не очень громко. Будто не в полную силу голосовые связки работают. Словно бы для проформы запущена «сирена». Такое впечатление, что девчонка придуривается.
Никита подошел к ней и коснулся пальцем соска правой груди. Будто на кнопку какую-то нажал. Девка отключилась, закрыла рот. Зато распахнула глаза. В них какая-то непонятная муть, а в ней — торчковый кайф. Блин, да она же обкурена. Или даже обколота…
— Чо, дура, да? — прикрикнул на нее Никита.
— Дура, — с бестолковой радостью закивала она головой. — Дура, дура…
— Чего сиськами светишь?.. Иди, оденься…
— Ну так прямо и оденься… А трахать меня кто будет?.. Пушкин?..
Да она чокнутая!.. Никита тяжело вздохнул. И резко, наотмашь ударил ее внешней стороной ладони по лицу. Девчонка пошатнулась, на глаза навернулись слезы. Вся дурь слетела с нее в момент. Взгляд стал злой, но осмысленный. И страх в нем появился.