* * *
— Не, ну это ваще! — презрительно скривился Чумак.
Наконец-то они вышли на отморозков, которые в наглую ломанули под себя Бобровск.
Пахан забеспокоился. Как-никак Шарага был его человек. А тут какие-то ублюдки, как тараканы из щелей, повылезали и давай всех мочить. Если каждая падла такой беспредел творить начнет, никому жизни не будет.
Чумака и его пацанов двинули на разведку. Нужно вычислить центрового отморозка. А легче всего это через его «быков» сделать, которые с понтом по рынку городскому вышагивают, типа, за порядком смотрят. Будет им порядок.
— Ну, задрота, в натуре! — подал голос Стес.
Точно, задрота. Хоть бы подкачались немного чушки, прежде чем куртки на себя кожаные напяливать и затылки брить. Низкорослые, худые. Наверное, в армию из-за недобора веса не взяли. Дистрофики какие-то, не иначе.
Чумак наблюдал за недоносками из окна джипа. И чуть не давился смехом. Идут, гордо так пустые головы на цыплячьих шеях несут. И щеки чуть не лопаются от самодовольства.
— Оба-на! В столовку завернули! — гоготнул Паркет.
— Время — обед, — заметил Вальс.
Они что, в этой занюханной столовке жрать собираются?
Чумак велел Паркету прошвырнуться за пацанами, глянуть, за столы они сели или обратно отвалят. С чувством гордости за своих бойцов он смотрел, как идет эта гора мышц.
Паркет вернулся через пару минут.
— Жрать пришли, — небрежно бросил он, усаживаясь обратно в машину.
— Чуханы! — хмыкнул Вальс. Этот только в ресторанах обедал. Кафе брезговал. А столовка для него все одно что помойка.
— Может, это, типа, и не «контролеры», — засомневался Чумак.
— Может, и нет, а может, и да, — сказал Паркет. — Их там неплохо встретили. Стол уже накрыт, и не хилый. И девка клевая задом перед ними крутит, в натуре…
— Тады ой!.. Пошли! — Чумак первым вышел из машины.
За ним потянулись Стес, Паркет и Вальс. Из соседней машины вынырнули Алик, Бридж, Потема и Клякса.
Чуханы сидели за столом, лицами к входу. И заметно напряглись, когда увидели Чумака и его «быков». Стес неосторожно быстро рванул к ним через проход. Торопился покончить с ними. Да только недооценил отморозков.
Один из них выхватил из кобуры под курткой «тотошу». Стес уже совсем близко, только руку протяни, и пацану писец. А тому еще патрон в патронник загнать.
Бах! Выстрел взорвал тишину, ударил по нервам.
— Сука! — заорал Стес, хватаясь за развороченный живот.
Да у этого козла патрон уже в стволе был. Ему только на спуск нажать оставалось. И он нажал.
Бах! Еще один выстрел. И Стес заткнулся навеки. Пуля вошла ему точно в раскрытый рот.
И второй козел тоже не растерялся. Тоже вытащил пушку. И давай палить. Паркета пулями нашпиговал.
Все бы ничего, да вдруг еще несколько отморозков образовались. Они надвигались прямо на Чумака и его пацанов. У всех шпалеры. У двоих автоматы. И все начали стрелять.
Чумак полез за стволом. Успел достать его. Но выстрелить не успел. Пуля попала ему в правое плечо, рука онемела, пистолет упал на пол.
Стрелять он не мог. И даже обрадовался этому. Ранение — очень существенная причина, чтобы выйти из боя. И он первым выскочил из столовой. За ним пулей вылетели Алик и Бридж. Втроем они прыгнули в машину и помчались прочь из этого проклятого Бобровска.
Вальс, Потема и Клякса остались в столовой. А очень скоро Чумак узнал, что они остались там навсегда.
* * *
— Да вот тебе, а не бабки! — Бугай с наглой мордой в малиновом пиджаке ударил ладонью по локтевому сгибу своей правой руки.
Типа, на тебе, Кубометр, хрен, его и выкуси…
Это последний коммерс, который отказывается ему платить. Солидная фирма у него — лесом занимается, неплохие бабки на этом делает. Офис у него как картинка, глазам приятно на домик из итальянского кирпича смотреть. А вот хозяин — урод. Полдюжины крепышей у него в охране, у всех «помповики».
Кубометр как человек лично наведался к нему. А он его во внутренний дворик офиса вывел. И тут же по его знаку нарисовались мордовороты с дробовиками. Думает, напугал.
Шараге этот дятел отстегивал. И Кубометру будет отстегивать. Или он, или скорее всего его преемник.
— Ты чо кипишуешь? — попытался урезонить «новоруса» Кубометр.
Против этого козла он был сейчас беззащитен. Только Бутыль с ним. У обоих «волыны». Но пока их вытащишь, схаваешь пузом сразу по три порции свинцового «гороха». Но ведь этот индюк только пыжится, убивать он не будет, забоится. А зря, это его единственный шанс выжить в этой конфликтной ситуации. Нельзя ему оставлять за Кубометром последнее слово, нельзя.
— Греби отсюда на хрен, недоделок! — продолжал кочевряжиться «новорус».
— Базар фильтруй, а…
— Да пошел ты!
— Как скажешь, — пожал плечами Кубометр.
И направился к задней двери здания, через нее можно было пройти к парадному входу, а оттуда на улицу. Он шел и все ждал, что сзади раздастся выстрел. Ну не должен этот «карась» отпустить его отсюда живым. Не должен. Но он отпустил.
На улице, неподалеку от офиса «новоруса», стояли две «шестерки». В них Треск, Валет, Секс, Левчик и Серый. У всех стволы. Три «калаша» укороченных, «тотоши».
Кубометр ничего не боялся. Поэтому и подмял под себя Бобровск. Самый веский аргумент во всякой разборке — это ствол. И его нужно пускать в дело при любой непонятке. Мочить налево и направо всех, кто тянет против тебя. Только так можно чего-то добиться.
И пацаны его это хорошо понимают. Вчера какие-то уроды наехали на Пашука и Селезня. Так Пашук не растерялся, сразу за волыну и бах, бах, козла одного завалил. И Селезень за пушку. А там еще пацаны с волынами подоспели. Такую пальбу подняли — козлам писец пришел. Пятерых замочили, а трое ушли. Правда, двух телок и старикашку какого-то не по теме грохнули. Пообедали, называется… Ну так лес рубят, щепки летят.
Зато теперь все знают, насколько крут Кубометр.
Он уже пробил ситуацию. Вчера, оказывается, на него Большой пахан из областного города наехал. Да только облом у него вышел. Теперь пусть не Кубометр его, а он Кубометра боится…
— Ну все, дернули! — Кубометр любовно поглаживал свой «ТТ».
Семеро против семерых — расклад равный. И победа будет за теми, чьи руки не дрогнут, когда пальцы будут жать на курок.
Он первым вошел в здание офиса. Увидел крепыша в белой шелковой рубахе. Один из тех, кто только что угрожал ему «винчестером». Только ружья у него нет. Рано успокоился. Вот охренели, ублюдки! Думают, с ними шутки шутят!
— Э-э, а ну отсюда! — Он еще набрался наглости подать голос.