– Но у меня нет таких денег!
– А ты, братан, не беспокойся. Мы что-нибудь придумаем...
Альберта вытащили из ямы, дали возможность привести себя в порядок. Два бандита отлучились куда-то на пару часов. Привезли с собой какой-то кожаный пояс с какими-то непонятными брикетами на нем.
– Что это? – спросил Альберт.
Им двигало не любопытство, а страх за свою жизнь. Он опасался подвоха. И не напрасно. Пояс доверия не внушал.
Ответили ему не сразу. Сначала обмотали его этим поясом, спрятали его под одеждой.
– Это пояс шахида, – с мрачной усмешкой пояснил бандит. – Слыхал о таком?
– Если не слыхал, то услышит, – осклабился его дружок.
В руке он держал пульт дистанционного управления.
– Вот нажму счас на кнопочку, и услышит...
– Сейчас не надо. Потом. Если кинуть нас вздумает... В общем, так, мужик. Снять пояс даже не пытайся. Рванет так, что костей не соберешь. Автоматика тут. А еще в поясе «клоп». Мы все внимательно будем тебя слушать. Неверное слово, и мы нажимаем на кнопку. Голову твою на Марсе будут искать, а задницу – на Венере...
Бандит говорил очень убедительно. Альберт был полностью деморализован. У него и в мыслях не было снимать с себя пояс и искать спасения на стороне.
Его сунули в машину и повезли в город. Высадили возле «Эдема». Это его банк. Ему ничего не стоит снять со счетов три миллиона долларов. И он это сделает. Потому что хочет жить...
Альберт беспрепятственно прошел через пост охраны, направился в расчетно-кассовый зал. Он мог бы поднять шум, привлечь к себе внимание, вызвать милицию, наконец. Но и бандиты могли поднять шум. Четыреста граммов тротила и мокрого пятна бы от него не оставили...
Он вел себя вполне естественно. И кассир ничего не заподозрил. Три миллиона – это не рубль двадцать. Такую сумму без ведома председателя правления банка не снять. Но Альберт – особый случай. Он хозяин этого банка, поэтому ему сразу дали зеленый свет. Зеленый свет и три «зеленых» «лимона»... Деньги были сложены в большой чемодан и переданы Альберту. А «пояс шахида» продолжал тяготить тело и разум.
Альберту выделили охрану, но только до машины, где его ждали бандиты. У него появилась мысль остановиться у самой машины, мертвой хваткой вцепиться в какого-нибудь братка. Тогда его не взорвут. В дело вмешаются охранники банка... Нет, его не взорвут. Его просто пристрелят. Он видел, как бандиты укладывали в машину автомат. Охранники его не защитят. Ведь у них даже оружия нет. Да и не успеют они...
Альберт тяжко вздохнул и сел в машину.
– Пояс снимите, – попросил он.
– Не сейчас...
Бандиты пересчитали деньги.
– Все нормально. Ровно три «лимона»... Вот житуха у нас будет, братва...
– А как же с Тимуром быть? Он же нас на части порвет...
– А чего ему нас на части рвать. Мы этого козла завалим, и все дела...
Альберт ощутил себя полным идиотом. Он отдал три миллиона, а как был заложником, так и остался. Ничто не мешает бандитам пустить его в расход. Его опять везут за город, в тот проклятый сарай, где его ждет проклятая могильная яма...
Так и оказалось. Его привезли в сарай, сбросили в яму. Бандиты решили его не расстреливать. Они решили его взорвать.
Страх окончательно парализовал Альберта. Он лежал на боку на дне своей могилы и ждал, когда страшный взрыв разметет его тело на молекулы.
Но шло время. А взрыва все не было. В конце концов Альберт обнаружил, что бандитов и след простыл. Никто не собирался его взрывать. И снял с себя проклятый пояс, оставил его в яме, а сам выбрался наверх... А ведь пояс не взорвался!
Сарай находился недалеко от трассы. Альберт не видел машин, но слышал шум двигателей. Он вышел на дорогу. И сразу же остановил машину. Вернее, она сама остановилась. Это была «семерка» патрульно-постовой службы... Никогда Альберт не был так рад родной милиции, как сейчас...
Тимур был всего лишь задержанным. Ему не предъявляли обвинения. Да и, пожалуй, не будут предъявлять. Правда, на волю пока не выпускают. Поэтому приходится париться в одиночной камере ИВС. Условий здесь никаких. Домашний кинотеатр по качеству изображения не соответствует самым высоким требованиям, евроремонт сделан, но отсутствуют подвесные потолки, и вместо джакузи – всего лишь душевая кабинка с тэном для подогрева воды. И женщин разрешают водить только с двенадцати ночи до четырех утра... Шутка, конечно. Нет здесь ни домашнего кинотеатра, ни душевых кабинок, и бабы не водятся. Но все равно жить можно...
Отворилась хорошо смазанная дверь. В камеру вошел адвокат. Тимур выключил телевизор, приготовился слушать гостя.
– Все нормально, Тимур Анатольевич! – Адвокат сиял как медный котелок. – Прокурор отказал в возбуждении уголовного дела. Так что нет оснований держать вас здесь дальше. Вы свободны!
Тимур лишь скупо улыбнулся в ответ. Он знал, что так все и будет.
Сейчас ему вернут документы, деньги, ключи от машины. Принесут извинения, и он свободен. Во дворе перед отделением милиции стоят три джипа – один для него, два с охраной. После несостоявшегося покушения нужно быть осторожным. Вдруг Медяков еще что-то задумал...
Тимур предвкушал, как выйдет из изолятора, сядет в машину и отправится на кутеж. В конце концов, он уже свободный человек. Полина его уже не держит. Чхать он на нее хотел... А вот с Леной он встретиться бы не отказался. Какая женщина...
Он был уже на проходной, когда перед ним выросли два крепких мужичка в потрепанных кожаных куртках.
– Гражданин Беспашный? – сухим официальным тоном спросил один.
– Вам придется задержаться! – добавил второй.
Это были руоповцы.
– Позвольте!.. – возмутился адвокат.
Но его даже не стали слушать. Тимура сопроводили обратно в камеру. А через полчаса выдернули на допрос. Руоповцы заняли кабинет следователя, куда привели Тимура.
– В чем я обвиняюсь?
– Ну, ясно, что не в незаконном проникновении в чужое жилище, – саркастически усмехнулся опер. – Да и не чужое это жилище. Хозяин признался, что любезно предоставил вам свою площадь. Правда, ключи вам вот забыл отдать...
Тимур и знать не знал хозяина квартиры. Но его ребята сами нашли его, объяснили, что говорить. Мужик упрямиться не стал и написал заявление, что никаких претензий к Тимуру не имеет. Поэтому прокурор и отказал в возбуждении дела за отсутствием состава преступления. Только вот свобода Тимуру, похоже, не светит. Что-то серьезное стряслось. Нутром он это чует...
– Тимур Анатольевич, – вежливо обратился к нему второй опер, – скажите, что вы делали в этой квартире?