Но, увы, он находился в дне сегодняшнем. И в этом дне ему не было места. Алла совершенно игнорировала его.
— Ну что, нашли? — не глядя на него, с сухой издевкой спросила она.
— Кого? — не сразу понял он.
— Как кого? Моего мужа, конечно. Думаете, он ко мне под юбку незаметно прошмыгнул?
В ее голосе не слышалось абсолютно никакого желания поднять ту самую юбку, чтобы доказать отсутствие мужа. Впрочем, она и без того задиралась слишком высоко и вдохновляла Степана на самые разнузданные фантазии. Он был сейчас в той стадии возбуждения, когда невольно начинаешь понимать насильников. Эта дьяволица больше не давалась ему в руки. Но ее можно было взять силой, прямо сейчас и прямо на велосипеде. Только он никогда на это не пойдет — такова его мужская сущность.
— Да, его здесь нет… — От желания сводило скулы, и ему нелегко дались эти слова.
— Ну тогда чего вы здесь делаете? Идите к себе в комнату и не мешайте мне…
От нее разило ледяным холодом. Но этот холод только еще больше горячил его кровь. Лед ведь тоже обжигает.
— Время обедать, — начал он.
— Только не надо думать, что я буду готовить для вас, — перебила она его. — Слишком много чести.
— Да нет, я могу приготовить сам. Или заказать из ресторана…
— А что, вам повысили зарплату? — ехидно поинтересовалась она. — Или вы думаете, что я оплачу заказ?
— Я ничего не думаю…
— Вот и зря. Могли бы подумать, что у меня сегодня может быть разгрузочный день. А до вас мне, говоря откровенно, нет никакого дела…
— Ну тогда крутите педали…
— Крутите педали, пока по голове не дали?.. Вы мне еще и угрожаете? — Ее тон наполнен был откровенной издевкой.
Степан ничего не ответил. Он просто вышел из ее комнаты.
Алла появилась в гостиной, где он нес вахту, в пятом часу вечера. Она была в коротком домашнем халатике, ярко накрашена, на губах играла шаловливая улыбка. Полная противоположность той Алле, которую он видел в последний раз. Единственное, она выглядела так же потрясающе сексуально.
Она снова готова была соблазнять его. Похоже, она играла с ним. Сначала лед, потом пламень. И надо признать, этой игрой она владела в совершенстве.
Алла прошла на середину комнаты, села в кресло, заложила ногу за ногу — показала их во всей красе. В ее пальцах была зажата тонкая дамская сигарета. Она изящно прикурила от маленькой золотой зажигалки и так же изящно выпустила в воздух тонкую струйку табачного дыма. Степан закурил тоже — если это можно хозяйке, то почему он должен отказывать себе в этом удовольствии.
— Помнится, вы, товарищ майор, обещали сделать заказ в ресторане, — бархатистым голоском пропела она.
От возбуждения по телу Степана пробежала дрожь. Но Алла это вряд ли заметила.
— Да, конечно…
Он вытащил из кармана свой мобильник. Но набрать номер не успел. Телефон запиликал в его руках.
— Степан, ты? — послышался голос Маркова. Николай был явно чем-то взбудоражен.
— А кто же… Что-то случилось, товарищ подполковник? — Не хохмы ради, а из приличия он назвал его по званию.
— Случилось, Степан. Твоего «крестника» задержали. В квартире у своего давнего друга твой Болотов скрывался…
— Почему он мой?
— Да потому что… Короче, он сейчас в пятьдесят седьмом отделении милиции. Я вместе с ним. Но уже выезжаем ко мне. Если хочешь посмотреть на него, давай подтягивайся…
— Уже лечу…
Степан спрятал трубку телефона в карман.
— Что-то случилось? — стараясь не выдавать своего беспокойства, спросила Алла.
— Случилось. В общем, заказ из ресторана отменяется. Можно только из булочной…
— При чем здесь булочная? Извините меня, но я не улавливаю…
— А юмор в сухарях. Они сейчас вашему мужу ой как нужны. Я знаю одну булочную, где сухари соответствуют тюремному стандарту…
Острить было неуместно. Да только Степану хотелось обломать эту дамочку. На него вдруг перестали действовать ее чары. Вернее, они действовали, но уж не настолько, чтобы он терял голову. Ему хотелось поиграть с этой киской. Пусть не думает, что она такая неотразимая… Иногда у него случались приступы вредности.
— Я вас не совсем поняла. Виталий что, арестован?
— Задержан. Его только что взяли на квартире его друга.
— Какого друга? — От любопытства Алла даже привстала с места и чуть подалась вперед.
— А вот этого я не знаю. Да и вам это знать не обязательно…
— Да, конечно…
— В общем, засаду я снимаю. Но у вашего мужа погостить не откажусь. Только не здесь, а в кабинете следователя…
— А мне с вами можно?
— Боюсь вас огорчить… — не удержался от ехидства Степан. — Но я вам позвоню, скажу, куда и когда можно носить передачи.
— Нет, нет, Виталия не посадят. Скоро вы поймете, что Виталий ни в чем не виновен. Его обязательно отпустят…
— И не надейтесь. — Степан встал со своего места. Он вышел в холл, снял с вешалки куртку, набросил на себя и собрался уходить.
— Если Виталия не отпустят, будьте добры, сообщите мне об этом, — артистично заламывала руки Алла.
— Я же сказал вам, что позвоню.
— Хотелось бы, чтобы вы сами пришли ко мне, — она смотрела на него многообещающим взглядом.
Казалось, она готова принести себя в жертву его похоти, лишь бы ее мужу выпало хоть какое-то послабление. Но Степан не какая-то похотливая свинья. И Болотов не в его власти. Хотя отдельную камеру, если постараться, ему обеспечить можно…
«Может быть, и приду», — хотел сказать он. Но выдал совсем другое:
— Если ваш муж сбежит снова, я обязательно буду у вас. А так, извините, мне у вас нечего делать.
И уже как будто в оправдание собственной глупости:
— Разве что могу заглянуть для выяснения кое-каких обстоятельств…
Но этого не будет. Следователь сам вызовет ее к себе.
— А каких именно?
— А вот этого я пока не знаю…
— Ну раз так, то, конечно, заходите, — голосом, полным непонятного трагизма, сказала она. — Но лучше, если вы придете вместе с Виталием…
Или, наоборот, лучше вы приходите один… Степан чутьем улавливал в ее голосе фальшь. Она хотела, чтобы он пришел к ней один, без мужа. Богатенькая плотоядная сучка…
Степан вышел на улицу, сел в машину. Через полчаса был на месте.
Вместе с Марковым зашел в кабинет, куда привели Болотова. Он сидел на стуле, подавленный, губа разбита — может, при задержании силы не рассчитали. А может, в отделении его допрашивали влегкую — то есть без следователя и протокола. Влегкую с тяжелым приложением. На руках наручники, и снимать их никто не собирался. От Маркова не больно-то сбежишь, но лучше не рисковать.