— Заказ исполнен на высоком уровне. Точно и в срок. Это вам в качестве премии, — очкарик протянул ему еще одну пачку на пять тысяч долларов.
Премия — это куда лучше похвалы.
Алла оказалась права. Фугас сделал свое дело. Целую ночь он трудился на пустынной дороге, устанавливал мину, затем сидел в засаде, ожидая приближения эскорта. Рассчитал все точно: и силу заряда, и момент нажатия кнопки на пульте дистанционного управления. Джип с жертвой был уничтожен.
Бизнесмен окружил себя сильной охраной. Думал, что неуязвим. Но просто он не знал, что за дело взялся не кто-то там, а Герман Шлыков, киллер экстра-класса.
Герман уже давно не считал труд киллера кабалой. Ему нравилось убивать. Он ощущал власть над жизнью и смертью. Он гордился собой.
Он уже не представлял себе иной жизни, кроме как в шкуре киллера. Убийство — это наркотик. Только этот наркотик не сводил с ума. Напротив, он заставлял мыслить трезво и основательно…
Ему хотелось, чтобы его считали лучшим из всех. Когда-нибудь он станет самым дорогим киллером. И тогда у него будет все, о чем сейчас можно только мечтать.
С этой мыслью он несся на своей «восьмерке» по людным улицам города.
С этой мыслью он отвез заработанные деньги в тайник.
С этой мыслью он возвращался домой.
С этой мыслью въехал на перекресток на красный свет и сбил прохожего, средних лет мужчину, спешившего с работы домой. А может быть, к любовнице? А может быть, к друзьям на пиво? А может, он вообще никуда не спешил?
А Герман его сбил. Смерть наступила мгновенно. Только об этом он узнал чуть позже. А пока, не сбавляя скорости, он продолжал гнать машину.
Но уйти не удалось. Откуда ни возьмись, появились две машины ГАИ, перерезали ему путь и вынудили остановиться.
Герман не сопротивлялся. Его грубо вытащили из машины, бросили на капот, обыскали по всем правилам ментовской науки, сковали руки наручниками. И повезли в ближайшее отделение милиции. По пути довели до сведения, что отныне он убийца. Отныне… Убийца… Да он профессиональный убийца, на нем больше чем десяток трупов. Только вслух об этом он, конечно, не сказал.
При задержании у него ничего не обнаружили. Ни оружия, ни денег за работу. Это утешало. Надо прикинуться добропорядочным законопослушным гражданином, глубоко раскаяться в содеянном. Ему нисколько не было жаль сбитого гражданина. Но едва он узнал о его смерти, тут же расплакался, даже зарыдал.
На следствии он полностью признал свою вину. Бегство с места преступления объяснил состоянием аффекта. Алла наняла толкового адвоката, подключился к делу шеф, поговорил кое с кем. Появилась надежда на условный приговор. Но, увы, она не оправдалась. Герман получил три года колоний.
Утешало одно. Удомельская колония номер семнадцать резко отличалась от всех остальных исправительных учреждений. Здесь отбывали срока водители, по неосторожности совершившие дорожно-транспортные преступления. Ни колючей проволоки, ни охраны с собаками. И жить пришлось не в тесном бараке на сотню человек, а в двухместном «номере». Алла привезла телевизор, видик, кучу домашнего белья, теплое одеяло, книги. Словом, устроился он с комфортом. И с едой здесь было неплохо. Работа не бей лежачего. В общем, жить можно.
Все хорошо. Но лучше бы приговор был условным.
* * *
Алла ехала смотреть квартиру.
Пора уже было обзаводиться собственным жильем. Ей не нужна пятикомнатная квартира. Вполне хватит двух- или трехкомнатной, и вовсе не обязательно в центре города.
Она любила Германа. Но, как это ни странно, была довольна, что его отправили за решетку. У них в запасе много денег, и она их может тратить по собственному усмотрению.
У нее отпуск, долгосрочный. Целых три года она будет жить в свое удовольствие. Никаких убийств, никаких опасений, что за тобой вот-вот придут. Она будет балдеть от жизни!
И Герман нехудо устроился. Хорошая колония, ни воров там, ни бандитов. Все условия для нормальной жизни. Затянувшаяся командировка, не более того. И самое главное, не надо никого убивать. Его постоянный заказчик оставил его в покое. На все три года. Пусть Герман отдыхает.
И она отдохнет. А лучше бы, конечно, навсегда завязать с преступной деятельностью. Чертовски устала она. Хочется покоя. Уже не раз говорила об этом Герману, но добилась только одного — сама осталась не у дел. А он продолжал свою черную работу. Она стала смыслом его жизни. Это страшно. Но она любит его. И должна идти с ним до конца…
Старую «восьмерку» она продала вчера. Новую машину еще не купила. Поэтому в другой район города, смотреть квартиру, она хотела поехать на такси. Но только вышла на остановку, перед ней затормозил новенький «мерс»-«трехсотка». Молодой мужчина солидной наружности открыл перед ней дверцу. Жестом пригласил в машину. Алла усмехнулась. Знал бы, как лихо расправлялась она когда-то вот с такими искателями приключений. И села на переднее сиденье.
Владелец «Мерседеса» спросил, куда ей ехать. И плавно утопил педаль акселератора. В ее сторону не смотрел. Да и она не обращала на него внимания. Думала о своем.
Они проехали уже половину пути, когда мужчина наконец соизволил заговорить.
— Алла, может, все-таки расскажешь, как живешь, чем занимаешься?
Откуда он знает, как ее зовут?.. Алла встрепенулась и удивленно уставилась на него.
— Что, не узнаешь? — спросил он и повернул к ней свое лицо.
— Виталик!!!
С ума сойти! Это был ее однокашник. Виталий Болотов. Ее страстный воздыхатель и вечная угроза для Германа. Как давно все это было?..
— Он самый, — скупо улыбнулся он.
Ну разве можно было узнать в этом сытом вальяжном мужчине того охламона Виталика, каким она привыкла его видеть?
— Виталик… Какой ты стал… Инстинкт подсказал ей, что надо восхищаться им, восторгаться. И она включилась в игру.
— Изменился?
— Крутым стал. Наверное, фирма своя?
— Да, коммерцией занимаюсь…
— И, кажется, весьма успешно.
— Как видишь… А ты чем занимаешься?
— Я?.. Ничем?.. Так, жизнь прожигаю… Она решила прикинуться бедной овечкой.
— Химический институт закончила…
— Да, помню, ты к этому стремилась…
— Дура была, потому и стремилась. Кому я нужна с такой профессией?
— Ну, не говори… Работу по специальности всегда найти можно…
— Можно. Но только платить будут копейки…
Одета она была по моде, дорогой костюм, драгоценности. Не больно-то прибеднишься. Пришлось выкручиваться.
— Намучился со мной Герман, — как бы между прочим сообщила она.
— Герман?… — Голос Виталика дрогнул.