— Как спалось, Шалман? — с намеком на возможные неприятности спросил Светлов.
Если очень захотеть, их можно устроить. Уже сегодня утром Шалман мог проснуться в общей камере с удавкой на шее.
— Спасибо, ничего, — буркнул тот и опасливо потупил взгляд.
Шалман хорошо знал, кто из ментов на что способен. А соответственно знал, перед кем можно Ваньку валять, а перед кем нельзя. А перед кем вообще нужно перевести себя в рабское положение.
— Зря ты на «Эсперанто» полез, — издалека начал Светлов.
— Я здесь ни при чем.
— Ты здесь при чем. И я это прекрасно знаю. Если не хочешь признаваться, лучше молчи. Ты меня понял?
Шалман промолчал. Сейчас был как раз тот случай, когда молчание — знак согласия.
— В общем, зря ты на отель полез. Дров наломал, сильных врагов себе нажил. Тебя пока не ломают — только гнут. А когда ломать начнут, знаешь, что с тобой будет…
Шалман тяжко вздохнул и вжал голову в плечи.
— Между прочим, ты тоже в числе моих личных врагов. А майора Светлова ты знаешь. Знаешь, как он умеет вашего брата прессовать… Но я могу забыть о личных к тебе претензиях. И, может быть, забуду…
Шалман поднял на него взгляд, полный надежды. Будто он в этой подневольной своей жизни боялся только майора Светлова. И только он может его пощадить.
— Ты, кажется, что-то хотел мне сказать про чистильщиков…
— Да, было дело, — кивнул Шалман.
— Мне нужны эти чистильщики. Я должен до них добраться. В общем, если ты поможешь мне, я помогу тебе. Давай, говори.
— Я не сразу понял, про каких ты чистильщиков говорил, — начал Шалман. — Если бы не бомж, я бы вообще не врубился.
— Но бомж был…
— Был. Я так понял, его эти типа чистильщики вспугнули…
— Значит, ты про них знаешь?
— Может, знаю. А может, знаю, но не то…
— Ты говори, а уж я решу, то это или нет.
— Тут это, шарага одна бомжей подгребает. Куда-то далеко их увозят…
— Зачем?
— Точно не знаю. Но ходил слух, что где-то каких-то спецов готовят.
— «Братки» с профессиональной бандитской подготовкой?
— Что-то вроде того.
— Так не только в этом твоем «где-то» готовят. Сколько мы уже таких лагерей накрыли.
— Это так. Но везде все по понятиям. А у этих отморозков по беспределу канитель. На бомжах типа тренируются.
— И где этих отморозков найти?
— А вот этого я, начальник, тебе не скажу, потому как не знаю. Я ведь своих пацанов этим беспредельщикам в науку не отдавал.
— А кто отдавал?
— Не знаю… Гадом буду, не знаю…
— А я говорю, знаешь!
Шалман долго молчал. Смотрел куда-то в пол. Будто дырку в нем искал, чтобы спрятаться в ней от Светлова.
— Не знаю, начальник, — наконец выговорил он. — А если бы назвал кого, что бы это изменило?.. Я тебе точно говорю, начальник, отморозки эти ни перед кем не высвечивают свою базу. Отвечаю!..
— Мне твое «отвечаю» до одного места. Ты мне назови хоть одного авторитета, кто услугами этих отморозков пользуется. А там я сам разберусь… Ну!
— Не знаю, начальник…
— А ты узнай.
— Как?
— Это не мои проблемы… Но завтра ты мне все скажи. Все скажи, что знаешь… У меня все!..
Светлов передал Шалмана конвоиру и вышел из помещения для допросов. Но сам изолятор он покинул не скоро. Кое с кем встретился, кое с кем решил ряд насущных вопросов.
В Кунгуре Рыжика не то чтобы ждали, не то чтобы обрадовались его появлению. Но место для ночлега дали, накормили, напоили. Даже бабу подвели — местную блядь Соньку Одуванчик. Рыжик долго смеялся, когда узнал, откуда у нее такая кликуха. Только дунь, и одежка слетает с нее, как пух с одуванчика. Гиря тогда добавил, что имя ее от слова «сон». Потому что спит со всеми. Ему самому было смешно. Только никто почему-то не засмеялся.
На «малине» в Кунгуре они жили ровно четыре дня. Местные воры уже знали, как они ушли в бега. Один даже, «жулик» старой закалки, посетовал, что не надо было столько трупов за собой оставлять. Типа, «красноперые» вроде и не люди, но ведь можно было и без мочилова уйти
Да, трупов они наделали достаточно. Прапорщик и три солдата. Плюс к ним два новых «жмура».
Они уже к городу подъезжали. Гренка Оксану харил. По второму кругу. И когда кончал, горло ей аккуратно так пережал. Удавил бабу.
А водилу Батон сделал. К Оксане покойной его подвел. Смотри, говорит. Водила в ужасе. И тут ему в живот «перо» — хоп! — по самую рукоять входит. «Пику» Батон в «бардачке» у водилы нашел. Обыкновенный нож. Но убивает.
Водилу раздели, на Оксану уложили. Руками его шею ей сжали. А ей в руку нож вложили. Получилась интересная картинка. Водила родственницу свою трахнул, а потом душить начал. Она же ему, перед тем как ласты склеить, «пику» в брюхо загнала…
Надоело Гире на «хазе» сидеть. Три комнатушки. В одной Рыжик с Сонькой прописался — он только в первую ночь разрешил ее по кругу пустить, а сейчас она чисто его собственность. В другой комнатухе Чифирь, Гренка и Батон обосновались. А Гиря с двумя «мужиками» живет, со Спиридоном и Гуталином. Оба на положении «шнырей». Но никто из них не жалуется.
Целыми днями они в этом доме торчат. Даже на улицу до ветру сходить нельзя. Вдруг соседи увидят. Приходится на ведро ходить, которое Гуталин по ночам выносит. Одно хорошо, вечером стол неплохой накрывают. И водочку выставляют. По пол-литра на брата. Пей. Но не упивайся. И не бузи. Всю ночь напролет гулять нельзя. Одиннадцать вечера, и свет в комнатах вырубают. Приходится ложиться спать. Под Сонькины стоны и скрип кровати попробуй засни. По пьяни ведь особо бабу хочется. Только Рыжику все до фонаря. Его только собственные проблемы волнуют.
Тепло в доме, хлеба сытные, водочка опять же. В принципе жить бы и жить. Но Гиря обрадовался, когда настала пора делать ноги.
Сегодня к ним Остап пришел, «ксивы» принес, одежду и деньги. Гиря слышал, как они с Рыжиком разговаривают, из-за двери голоса их до него доносились.
— Пять «ксив», — сказал Остап. — Как ты просил… Все конкретно. Комар носу не подточит…
— Уж вижу, все у тебя, братан, на мази… Бабки я тебе потом передам.
— Да уж, не заржавей…
— Все будет ничтяк…
А под вечер Рыжик велел всем собираться. И шмотки швырнул. Гире «слаксы» зеленые достались. В таких штанах сейчас редко кто ходит — из моды они вроде как вышли. Но какая на хрен разница? Тем более дареному коню в зубы не смотрят. А еще футболка ему вроде ничего попалась. Свитерок легкий. Туфли на размер больше — но это лучше, чем если бы они были малы. В общем, неслабо прикинулся Гиря. И у всех остальных видок вроде ничего. Только Спиридон с Гуталином чуханы чуханами. Им Рыжик самое дерьмо скинул. Но на то они и «шныри»…