– Но это не я! – вскинулась Мила.
Михаил внимательно посмотрел на нее и с упреком покачал головой:
– Зря вы так себя ведете. Давно уже замечено, что человек, который кричит «Держи вора!», как правило, сам и вор… А вы все время пытаетесь опередить меня. Я, может, и не думаю, что вы причастны к гибели вашего мужа, но вы сами наводите меня на эту мысль.
– Значит, все-таки думаете, – сокрушенно вздохнула девушка. – Но я действительно непричастна… Просто папа мне сказал, что меня будут подозревать. Мне действительно было бы выгодно, чтобы Эдика больше не стало. Я не любила его. Не смогла полюбить. Но это ничего не значит. Если бы мне сказали, что его можно вернуть, если я этого захочу, я попросила бы, чтобы его воскресили…
И все равно эта щедрость от лукавого, подумал Потапов. Ведь она знает, что Тереху не вернуть. Она видела мужа мертвым, когда проводилось опознание тела, и знает, что никакой дьявол не в силах вернуть его.
– Что Барабас еще может у вас отобрать? Что еще оформлено на вас?
– Машина… Машина оформлена на меня.
– Машина у вас красивая. И очень дорогая.
Если она хотела увести его от темы, то ей это не удалось.
– Что еще вам принадлежит? Рестораны, магазины?
– Не знаю… Этого я не знаю. Это все на Эдика оформлено, а что у него там в завещании, он не говорил… И это меня не очень волнует, особенно сейчас. Мне страшно. – Мила посмотрела на него с горечью в поисках сочувствия. – Меня подозревают в убийстве, мне угрожают, меня ставят перед выбором. А я не хочу ни с кем быть – ни с Димой, ни с Вадимом.
– Значит, и Дима тоже сватался к вам?
– Похоже на то. Он сказал, что с ним все будет, как с Эдиком… А я не хочу быть с бандитом…
Мила всхлипнула, закрыв лицо ладонями. Если она искренна в своих эмоциях, то глаза у нее сейчас должны быть мокрые от слез, но как это проверить? Не отрывать же силой руки от лица.
– И папа меня всегда упрекал. Не осуждал, но упрекал. Они его инвалидом сделали.
Мила отняла руки от лица и посмотрела на Михаила с ожесточением, адресованным тем, о ком она говорила. И глаза у нее мокрые, и тушь по векам размазана, и лицо в красных пятнах.
В Милиного отца стреляли, пуля в голову попала. Рикошетом попала, но все равно он больше года в больнице лежал; думали, что не выкарабкается. Он сейчас на инвалидности, ходит еле-еле, одна половина лица до сих пор парализована.
– Кто стрелял?
– Бандиты.
– А кто конкретно?
– Он в лес ходил грибы собирать; выходит на поляну, а там бандиты. Мужчина к дереву был привязан, а женщину руками держали. Он на коленях стоял, а ее держали. Заставляли смотреть, как ему пальцы рубили. Сначала один палец отрубили, затем другой. Она кричит, а они рубят. Сначала пальцы, потом руку… А потом папу заметили. Он убегать стал, а они – стрелять. Пуля от дерева отскочила, в голову попала. Он даже бежал еще какое-то время, пока на дорогу не выбежал. Там его чуть машина не сбила, водитель в больницу отвез.
– Насколько я знаю, ваша девичья фамилия Вострикова. И отец ваш Востриков. Имени-отчества не знаю.
– Востриков Виталий Петрович.
– И когда это было?
– Осенью, в девяносто третьем…
– Давно. Я уже тогда в РУБОПе служил, мы только начинали. Только я не помню ничего подобного. Может, по уголовному розыску это дело проходило?
– Не было никакого дела. Отец сказал, что шел по лесу, услышал, что кто-то стреляет, стал уходить, а тут что-то в голову попало. Врачи определили, что это пуля была, а какая, никто не знает. Может, охотники стреляли, в милиции так подумали.
– А что, пули не было?
– Нет, она вскользь его ударила. Очень сильно ударила. Кость сломала, а внутрь не вошла, отскочила. Он боялся про бандитов говорить. Не хотел, чтобы нас потом в лес так же вывезли. И мне он ничего не говорил. Просто я слышала, как он эту историю маме рассказывал. А когда Эдик пришел к нам в гости, отец его узнал. Мне показалось, что узнал. Виду не подал, и мне ничего не сказал, но я по его лицу это поняла. Да и не стал бы говорить, что Эдик бандит. А ведь он в самом деле бандитом оказался. Отец не хотел, чтобы я замуж за него выходила. И на свадьбе не был, хотя мог…
– Но вы же вышли замуж за вашего Эдика.
Сначала Мила наполнила бокал, выпила, только затем ответила.
– Это все мама. Нас в семье трое – я, брат, сестра; Костику одиннадцать, Кате – девять. Они совсем маленькие были, когда все это случилось, мама их в одиночку вытягивала. Да и мне тогда двенадцать лет было, маме помогать приходилось. Она на двух работах работала, смену в своей бухгалтерии отсидит, а вечером подработка – до утра надо горгаз вымыть, а там здание в три этажа. Угадайте, кто ей помогал?
– Ты.
– Угадали. Хорошо, маму повысили; она главным бухгалтером стала, а это зарплата хорошая. Но все равно сытно мы никогда не жили. Да и завод после дефолта на грани закрытия висел, мама очень переживала, что ее уволить могут. А у Эдика и дом, и деньги. Мама настояла, он хоть, говорит, и сволочь, но деньги зарабатывает.
– А мама знает, что Эдик в твоего отца стрелял?
– Может, и не он стрелял. Может, мне показалось, что отец Эдика узнал. Эдик хоть и казался нормальным, но у него цепь золотая, и слова он растягивал. Без жаргона говорил, но слова растягивал, с упором на «ч». Возможно, поэтому папа и подумал, что Эдик бандит.
Ему еще больше захотелось пообщаться с гражданином Востриковым. Слишком у него высокая мотивация расправиться с Терехой… Может, и дочка в сговоре с ним. Может, и вышла она замуж за Терехина, чтобы держать его в поле своего зрения.
– Вы знаете, как погиб ваш муж?
– Да, его застрелили, – не ведая подвоха, кивнула девушка.
Язык у нее начал заплетаться, взгляд осоловел. Похоже, Мила порядком захмелела. Но это и неудивительно, – столько коньяка употребить… Михаил уже и не пытался угнаться за ней. Возможно, Мила сама вывела киллера на цель. Если так, то ей должны быть известны все подробности.
– А как застрелили, где?
– В спортзале. Он выходил из душа.
– Из душа? А что он там делал?
– С бабой какой-то был, – почти без ревности отозвалась Мила.
– И вы об этом так спокойно говорите? – удивился Потапов.
– От него часто чужими женщинами пахло. Ну, не так чтобы уж часто, но бывало.
– И вы не ревновали?
– Ревновала, но совсем чуть-чуть. Мне было все равно. Ну, почти все равно. Он же бандит – сегодня живет, а завтра нет, ему сразу нужно все от жизни взять.
– У вашего отца не было желания наказать вашего мужа?
– Желания? У отца? – пьяно фыркнула девушка. – Да он после того случая своей тени боится! Он Эдика за глаза ругал, а в глаза и слово ему сказать боялся.