В камере тесно. Но это ему лишь на руку. В учебке их натаскивали на рукопашную схватку на ограниченных участках местности. В Афгане это здорово пригодилось. Пригодится и сейчас.
Уголовникам было в радость размять кости. К тому же они жаждали актерской крови. Неандертальцы... Первым на Ярослава набросился Комок. Но он его опередил. Провел обманный удар рукой в голову, сбил противника с толку и одновременно ударил ногой в пах – проникающий «мае-гери», быстрый, мощный. Уголовник схватился за отбитые коки, согнулся. Хорошо бы приголубить его коленкой по морде. Но нет времени. Второй «гладиатор» уже наносит удар. Ярослав резко сократил расстояние до него с уходом в сторону. За ним сила и напор. И сокрушительный удар – локтем в челюсть. Третьего противника он достал ногой. Мощный удар в живот согнул его в три погибели. Но боец не растерялся. И со всей силы ударил Ярослава мордой по колену... Вернее, это Ярослав его ударил. Да так, что из раздавленного носа в два фонтана брызнула кровь... Но первая жертва уже оправилась от удара. И бросилась в атаку. Только уголовник не учел один момент. Все его соратники были выведены из строя, Ярослав мог уделить ему все свое горячее внимание. Он перехватил брошенный ему в лицо кулак, взял бойца на прием, швырнул через колено, уложил на пол. И снова удар в солнечное сплетение. На этот раз кулаком. И на добивание... На этом все закончилось.
– Ни фига себе, фу-ты ну-ты! – ошалело протянул «кикимор». – Ты чо, совсем дикий?
– Ну ты же сам этого хотел!
Ярослав смотрел на него с таким видом, будто собирался пустить под пресс его самого. Уголовник дрогнул.
– Да нет, я этого не хотел... Но уговор дороже денег, да?
Он освободил для Ярослава не место, а целую шконку. Роскошь для переполненной камеры. Но ведь Ярослав в бою отвоевал свое право на место под тюремным солнцем, ему не в чем себя упрекнуть.
В камере он провел две недели. Как и обещал «кикимор», никто его не трогал, не обижал. А потом всю хату загрузили в автозаки и повезли на железнодорожный вокзал. Впереди был этап. Впереди шесть долгих лет неволи...
Зоны бывают разные – «черные», «серые» и «красные». Первые – воровские, здесь все решает «черная» масть. «Серая» зона – мужицкая, но и тут погоду делает блатной элемент. А на «красной» зоне масть держат активисты-красноповязочники. Даже зоны строгого режима бывают «красными». Именно на такую зону и попал Ярослав.
И сразу же стал активистом. Он же не вор, не бандит, чтобы записываться в отрицаловку. И законы так называемого воровского братства его не волновали.
Активисты тоже бывают разные. Одни «рвут задницу» в администрации колонии, другие в советах отряда, третьи в секциях правопорядка. А Ярослав входил в число активистов из культмассовой организации. Он никого не преследовал, ни на кого не стучал. Можно сказать, жил сам по себе.
Начальство колонии отнеслось к нему с пониманием. Герой-одиночка, борец за справедливость. Видимо, они всерьез отнеслись к газетной шумихе, поднятой в свое время вокруг него. К тому же в зачет пошел его звездный статус. И образование сыграло большую роль. Ему поручили создать при колонии нечто вроде народного театра, назначили художественным руководителем. Отказываться он не стал. Потому что подобное назначение сулило ему значительное послабление в режиме.
А режим содержания на зоне соответствовал ее названию. Строгий режим. Колония была разбита на блокированные локальные участки, на свободное передвижение был наложен строгий запрет, доступ в карантинную зону закрыт, в общем, все делалось для того, чтобы предельно ограничить общение заключенных из разных отрядов. Строгий распорядок дня, обязательные работы, организованный просмотр телепередач, бесконечные лекции, самодеятельность. Активисты на каждом шагу – вечно что-то выискивают, вынюхивают, записывают в свои блокнотики. За малейшее нарушение – штрафной изолятор. Представителей местной отрицаловки так и называли – голуби шизокрылые, потому что из ШИЗО практически не вылезали.
Внутри колонии своя градация – разные режимы содержания: облегченный, обычный и строгий. Ярослав был переведен на облегченный режим. И ему положены были долговременные свидания... Но, увы, у него не было жены, которая бы к нему приезжала.
Он понимал, что ему воздалось по заслугам. Убил Кешу – получил срок. Согрешил с Викой – потерял жену и лучшего друга. Ксения не пыталась свидеться с ним в Лефортово и в Мордву ехать не желала. После того как его осудили, она имела право развестись с ним без его участия. И он все ждал, когда она этим правом воспользуется. Так и вышло, она развелась с ним и вышла замуж за Юрика. А до этого она родила ему ребенка... С тех пор Ксения чужая жена и мать чужого ребенка. Ярослава в ее жизни больше нет... Он понимал, что сам во всем виноват. И все равно было обидно до боли...
Ему всыпали шесть с половиной лет. В колонии он уже пятый год. Ксения родила второго ребенка. Видимо, она счастлива в новом браке. И Ярослав просто не имел права лезть в ее новую жизнь. Но все же ему очень хотелось встретиться с ней, поговорить... А он должен скоро освободиться. За примерное поведение и активное участие в жизни колонии ему светит условно-досрочное освобождение. Скоро уйдут документы в Москву. А через какое-то время он и сам сможет отправиться по этому пути... Ксения его не ждет. Юрик тем более. Но у него есть бабушка. И еще родители, которые до сих пор пропадают в Восточной Сибири.
Вернее, они уже не пропадают, потому как давно ползают по тайге как неприкаянные в поисках нефтяных месторождений. Отец – главный геолог крупной нефтяной компании, мать у него в подчинении. Живут в Якутске, зарабатывают хорошие деньги... Может, плюнуть на все да махнуть к ним в Сибирь? Начать новую жизнь вдали от Ксении... Но если бы это помогло ее забыть. А это невозможно. Сколько лет он в неволе, а как будто вчера все было...
В клубе у Ярослава было свое отдельное помещение. Здесь доморощенные актеры готовились к выходу на сцену, здесь же хранились декорации и реквизит. Здесь же в свободное от репетиций время он отдыхал за кружкой крепкого чифиря. Иногда в компании, иногда один. В компании было лучше, потому что в одиночестве в голову начинали лезть мысли о погубленной судьбе. Он еще молод, ему всего тридцать лет. Он мог начать новую жизнь, мог добиться новых успехов в кино. Но без Ксении что за жизнь?.. Разве что попытаться вернуть ее обратно...
Сейчас Ярослав был один в своей кондейке. Снова в голову лезут горькие мысли. От них могла отвлечь только работа. Надо бы решить, какую пьесу выбрать для новой постановки. Может, на Вильяма Шекспира замахнуться? «Ромео и Джульетта» – классная вещь, зона воспримет ее на «ура». Особенно хохотать будут над Джульеттой. Не позавидуешь тому зэку, который согласится играть эту роль. Сначала просто смеяться будут, а затем еще опетушат ненароком... Особенности зоны диктуют свои условия, и нужно осторожно подходить к выбору репертуара...
Кто-то ударил в дверь кулаком.