– Тебе бы настоящий ресторан открыть, – сказал на прощанье Тимофей. – Цены бы ему не было.
– Я думаю. Но это сложно...
– А кому сейчас легко? Давай, дерзай, а я, глядишь, помогу...
– Не сейчас.
– Понятно, что не сейчас. Мне, брат, сейчас не до тебя...
Пока что он, как тот мороз-воевода, дозором обходил владенья свои. Надо было разобраться, что к чему, что почем. Но насчет регистрации охранной фирмы он уже закинул удочку. Есть люди, которые уже работают по этому вопросу. Скоро-скоро набросит он на весь район паутину своей охранной программы...
Домой он вернулся поздно. Он снимал приличную меблированую квартиру недалеко от своей общаги, поэтому не удивился, когда обнаружил у себя в гостях Надю. Он бы даже обрадовался ей, если бы не знал, как опасна жизнь криминального авторитета. Если бы не знал, что пика, выпущенная в него, рикошетом может ударить по кому-то из близких. Ждановскую братву совсем уже сжили со свету, Елизар держал в своих руках весь город целиком. Вроде бы все в порядке, но так и не нашлись Крыль, Бульдог и Пыж. Может, ходят где-то, может, точат ножи на Тимофея. Ножи, которыми они уже, возможно, зарезали Ладу. Ведь она так и не нашлась...
Надя встретила его безрадостно. Под глазами красные круги от слез.
– Что там у тебя стряслось? – обеспокоенно нахмурился Тимофей.
– Ничего, – хлюпнула носом Надя.
– С Алексом что не так?
– Нужен мне твой Алекс...
– Тогда что?
– Уволили меня.
– Кто уволил?
– Сначала Богатов, затем Силантьев... Богатов меня к себе взял, ну, вместо Лады. А потом нажрался как свинья, под юбку полез. Я ему по рукам дала, а он меня обратно к Силантьеву отправил. А тот заявил, что я его предала...
– Может, ты в самом деле его предала, что к начальнику переметнулась?
– Нет. Он сам сказал, что мне на повышение идти надо. А сам Таньку к себе со сбыта взял... А мне сказал, что меня ждут на производстве... А я не хочу на производство, плохо там, и денег не платят... Я сказала, что тебе пожалуюсь...
– А он что?
– Сказал, что плевать на тебя хотел...
– Прямо так и сказал?
– Да. Он вообще в последнее время грубый какой-то стал.
– Хорошо, я с ним поговорю...
Завод Тимофей оставлял напоследок. Хотел собрать побольше информации о махинациях, которые проворачивал директор, о состоянии активов и пассивов, о том, о сем. Но в принципе он мог наведаться туда и завтра. Информация у него в общем-то есть, чем придавить директора, он знает. И планы на светлое будущее завода тоже имелись...
На проходной завода за треснувшим стеклом сидел старый и дряхлый вохровец, равнодушный ко всему, в том числе и к самому себе. Тимофей шутки ради показал ему свой пропуск, оставшийся у него с прежней, довоенной жизни. Охранник равнодушно кивнул и взглядом показал на вертушку, которую он для него разблокировал. С равным успехом он мог бы предъявить ему проездной билет на автобус.
Здание администрации из белого силикатного кирпича, полутемный вестибюль с доской почета, которая не обновлялась с застойных времен. Гулкая лестница на второй этаж, пыльные окна, на стенах горшки с засохшими цветами. Запущенность офиса лучше некуда отражала состояние дел на заводе.
Приемная главного инженера занимала чуть ли не полкоридора северного крыла. Бронированная дверь с помпезной табличкой, приемная с евроремонтом, компьютеры, факсы, аромат пластиковых цветов. И сам цветник в образе расфуфыренной пышногрудой крали.
Тимофей залихватски подмигнул ей и, не сбавляя ход, направился к обитой кожей двери. Но секретарша молниеносно выскочила из стола, перегородила ему путь.
– Ты куда?
– Танюха, ты чего? – изобразил он удивление. – Не узнаешь?
Он и сам ее впервые видел. Но это не помешало ему обвить рукой ее талию и с благоговейным восхищением заглянуть в глубокий и широко распахнутый вырез ее кофточки. Она явно гордилась своими большими и тугими полушариями, потому и выставляла их напоказ без всякого стеснения.
– Нет, – млея под натиском его сурового мужского обаяния, как-то беспомощно мотнула она головой.
– А я Тимофей, Надюхин брат... Ах да! Забыл! Шоколадка тебе полагается!
Он достал из кармана батончик «Сникерса» и с самым невозмутимым видом просунул его в ложбину между грудными выпуклостями. Секретарша и не попыталась возмутиться. И даже благодарно улыбнулась – После работы ко мне поедем, – сказал он мягко, но голосом, не допускающим возражений. – Покувыркаемся.
– Поедем, – зачарованно кивнула она.
– Ты пока подумай, что надеть. А я к Юрию Александровичу загляну...
Хлопнув ее по аппетитному заду, он отправил ее на место, а сам зашел в кабинет к главному инженеру. Просторное помещение, новенькие дубовые панели, гарнитурная стенка из натурального дерева. Стол чуть ли не в ширину коридора, в кожаном кресле с высокой спинкой – седовласый мужик с огромными, как у гоголевского Вия, бровями. Философская поза – правая рука подпирает щеку, просветленно-задумчивое лицо, в глазах неустанная забота о судьбах большого завода. Тимофей вспомнил, что ему приходилось его видеть раньше, до армии. Видел, но не знал, как его зовут. Кажется, он возглавлял конструкторское бюро при заводе.
– Наше тебе с кисточкой, Юрий Александрович!
Тимофей уверенным шагом прошел по ковровой дорожке, без приглашения занял место за приставным столиком.
– Ну и что тебе нужно? – не меняясь в лице, грубо спросил Силантьев.
– Да вот, плевалку тебе принес.
Развалившись на стуле, Тимофей извлек из кармана куртки дешевую стеклянную пепельницу, поставил ее на основной стол и движением пальцев подтолкнул ее поближе к хозяину кабинета.
– Это что значит?
– А это, чтобы ты сюда плевал. А на меня плевать не надо.
– Ничего не понимаю.
– Тимофей меня зовут. Орлик фамилия...
– А-а, так тебя Надя прислала.
– Я тебе не курьер, чтобы меня присылать...
– Что тебе надо? – свысока посматривая на него, недовольно спросил Силантьев.
– На работу пришел устраиваться.
– Да, Надя что-то говорила про тебя. Ты раньше на заводе работал, до армии... Кем ты работал?
– Механический цех, технолог по механической обработке.
– Не думаю, что есть вакансии.
– Да ладно, вакансий нет. От вас люди как от чумы бегут, работать некому...
– А я говорю, вакансий нет.
– Будет вакансия. На твое место.
Тимофей невозмутимо вынул из кобуры под курткой тяжелый пятнадцатизарядный «Браунинг», в безмятежной задумчивости передернул затвор и вернул пистолет на место.