– Что да, то да. Я за свою Лику любому пасть порву...
– И у меня девчонка... была. Скромная такая, тихая. Я тоже готов был любому в глотку за нее вцепиться. И вцепился, только не в глотку...
– Так это ты из-за нее кого-то покалечил? – втянулся в разговор Игнат.
– Ну да, отбивную из мудей сделал. Короче, подписался я за свою Юльку... – И он рассказал свою историю.
– Мстить будешь?
– Да я чо, больной на голову, чтобы бабе мстить? Они же овцы тупоголовые... Э-э, Вилли, это я не про твою Лику...
– Да ладно, чего уж там... Твоя Юлька замуж за козла вышла. А к моей Лике козел клеился. Она его на хрен послала. Так он ее, падла, и вложил. Мы с ней на пару фарцой занимались. Ну он просек момент, и ментам стук-стук. Короче, нагрянули фараоны. А у Лики бабки засвеченные и доллары в заначке. Короче, кипиш поднялся, все дела. Лику повязать хотели. Пришлось на себя все брать... Вы, пацаны, только не думайте. Я героя из себя не корчу. Я же и сам в этих делах был с потрохами. Рома меня, гад ползучий, наблатыкал. Я сначала у него на подхвате был. А потом откололся. Вместе с Ликой. Так он нас за это и сдал. Прикиньте, сам фарцует и сам же сдает... Он, козел, думает, что я ни о чем не догадываюсь. А я через два года вернусь. Вот тогда он за все ответит...
– Да, блин, дела, – покачал головой Игнат. – Одного баба предала, другого дружбан... А меня, пацаны, никто не предавал. Сам, по дурости, на вагон полез. Татарин меня уболтал, давай, говорит, бабок по-быстрому срубим. Срубили. Мне четыре года дали. Я два года на тюрьме парился, а потом на этап...
– Меня в сизухе тоже долго держали. В сентябре взяли, в марте осудили, в июне на этап выдернули...
– У меня проще, – взял слово Вилли. – В марте меня повязали, а в июне приговор. Всего два месяца следствие шло. А чего тянуть? Я же не отпирался, все на себя брал. Может, потому и дали всего два с половиной года. Я боялся, что валюту приклеят, обошлось...
Игнат с удовольствием слушал Леву и Вилли. Сам рассказывал о себе. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что давно уже знает этих парней. А познакомился он с ними только сегодня.
Они были близки ему по духу. И еще их судьбы были чем-то схожи.
2
Капитан Шепелев играл желваками и нервно курил. Игнату не нравился его жесткий, колючий взгляд.
– Ну и что мне с вами делать? – со скрытой угрозой спросил он.
Игнат, Лева и Вилли пятнадцать суток проторчали в ШИЗО. Условия жуткие, кормежка паскудная. Зато безопасно. В принципе блатные могли достать их и там. Но это для них слишком хлопотно. В отряде разобраться со строптивцами куда удобней.
– Вам видней, – пожал плечами Лева.
– Через матрас вас крутануть, а?
Игнат понял, что имеет в виду капитан. Зэка нельзя держать в изоляторе больше пятнадцати суток безвылазно. Но если администрация решит, что этому зэку нет нигде больше места, кроме как в ШИЗО или ПКТ, то шансов остаться в отряде у него нет. После первых пятнадцати суток он возвращается на свое место, но спит на своем матрасе всего одну ночь. И снова возвращается в изолятор. Снова на пятнадцать суток. По истечении которых его снова «прокручивают через матрас» и обратно водворяют в камеру ШИЗО.
– Как вам будет угодно, гражданин капитан, – в тон Леве сказал Игнат.
– Вот именно! Все будет так, как это мне угодно! – Шепелев нервно забарабанил пальцами по столу. – А мне угодно, чтобы в отряде был порядок, вам это понятно?
– А мы что, против? Мы только за.
– Это вы на словах такие умные. А кто у нас тут драку недавно устроил?
– Так были на то причины.
– Какие причины?
– Личные. Девушку мою оскорбили, – пояснил Вилли.
– Я не понял, у нас тут что, дворянское собрание? Девушку его оскорбили... Ты вообще кто такой?
– Авдеев Валентин Кузьмич.
– Да мне плевать, как тебя зовут? Кто ты по своему статусу?
– Советский гражданин.
– Ты мне мозги тут не компостируй, советский гражданин... Ты никто, понял? Ты ноль без палочки. А на кого руку поднял?..
– На кого?.. Ой, извините, гражданин капитан, я не знал, что это были депутаты Верховного совета...
– Какие на хрен депутаты? Ты что, издеваешься, Авдеев?..
– А кого ж я тогда обидел?
– Блаткомитет ты обидел, слыхал о таком?
– Мы этого в школе не проходили и в институте тоже.
– Хватит! – Капитан с грохотом опустил кулак на стол. – Будет тебе здесь школа! Институт тоже будет! Загонят тебя в петушиный закуток, будешь там «Камасутру» изучать, с утра до вечера...
– Что вы такое говорите, гражданин капитан?
– Достал ты меня, Авдеев, понял? Достал! Я с тобой по-хорошему поговорить хотел, а ты мне тут какую хрень вправляешь. Все, свободен. Все свободны!
Игнат понимал, почему Шепелев держал сторону блаткомитета. Для него и для руководства колонии порядок среди заключенных стоял на первом месте.
У него и у «хозяина» свой закон. Первое и главное, мужики должны были вкалывать на «промке» как проклятые. План выполнять мало, нужно его еще и перевыполнять. Ударные темпы работы – это и премии для офицеров, и, прежде всего, левый, неучтенный доход. А это дачи для себя и для более высокого начальства, это милость свыше, это продвижение по службе и так далее и тому подобное.
Полковнику Севрюгину было до фонаря, какими методами достигается порядок. Главное, чтобы мужики не артачились, не устраивали саботаж. Для этого он и ставит над ними пастухов. В виде волков из того же блаткомитета. Воровские люди обеспечивают порядок в общем стаде. Внешне все спокойно, все хорошо. План выполняется и перевыполняется, мужики организованно ходят на работу. А подземные течения никого не волнуют. Три новичка бросили вызов блатарям, пусть блатари с ними же и разбираются. А капитану Шепелеву все равно, что с ними будет, лишь бы только после них снова установилась тишь да гладь...
В спальном помещении спокуха. Мужики на работах. И в блатном углу никого. Неужели отрицалы решили заняться общественно полезным трудом? Вряд ли...
Друзья получили в каптерке свои вещи, застелили койки. Вышли на улицу, оккупировали курилку. Только выкурили по одной сигарете, как появились вернувшиеся с работы мужики. Организованная толпа втянулась на площадку перед общагой. Послышалась команда «Разойдись!», и мужики ломанулись в барак.
Входная дверь была узковата, поэтому образовался затор. Самые умные решили переждать столпотворение в курилке.
Игнат чувствовал на себе уважительные взгляды. Но никто из мужиков не решился заговорить с ним. И его друзей они тоже сторонились.
Мужики уважали их за то, что они не побоялись бросить вызов блатоте. Но при этом относились к ним как к прокаженным, держались в стороне.