Антон организовал сауну, вызвал баб. Павел вышел из ресторана вместе со всеми. Но в общую машину так и не сел. Переклинило его. Потянуло к Виоле. И никакая сила не могла его остановить. Впрочем, никто и не пытался удержать его. Вольному воля...
Бурлак отдал на откуп «Гармонию», зато саму Виолу куда-то подевал. Но Павел нутром чуял, что та уже вернулась домой. К ней он и отправился...
Он смутно помнил, как ловил такси, как трясся в машине, как ломился в закрытую дверь парадной. Но ему пришлось сконцентрироваться на консьерже, который открыл ему дверь. Нужно было произвести на него впечатление. А для этого нужно было крепко держаться на ногах.
Павел ткнул ему в нос красные корочки.
– Московский уголовный розыск! Капитан Нахальцев!
– Да, я вас слушаю, – вежливо сказал консьерж.
Но взгляд его устремлен куда-то поверх головы. И пропускать Павла он не торопится.
– Ты чо, плохо понимаешь? Уголовный розыск!
– Да, но я здесь при чем?
Мужик и не думал освобождать проход. Плевать ему на уголовный розыск. Совсем народ оборзел. Ментов совсем бояться перестали...
– Ладно...
Павел вытащил из кобуры пистолет, громко щелкнул затворной рамой. Консьерж побледнел, в момент сошел с пути.
– Так-то вот... – пряча ствол, ухмыльнулся Нахальцев.
И, не говоря больше ни слова, двинулся к лифту, поднялся на этаж, ткнул пальцем в клавишу звонка.
Только сейчас до него дошло, что Виола может не открыть ему дверь. Если она спелась со своим Бурлаком, то Павел ей уже не нужен....
Но нет, послышался звук открываемых замков, открылась дверь. Павел увидел красивую девушку. Но это была вовсе не Виола. Перед ним стояла чернявая узкоглазая красотка – то ли китаянка, то ли кореянка. Она была в домашней пижаме – рубаха, штаны свободного покроя.
– Ты кто такая? – грубо спросил Нахальцев.
Трезвая фаза в голове перехлестнулась с пьяной – сознание снова погрузилось в хмельной туман.
– Я – Таня, – спокойно, на русском безо всякого акцента ответила девушка.
– А Виола где?
– Ну, кому Виола, а кому Виолетта Владимировна...
Она выплыла в холл из гостиной, глянула на Павла холодным равнодушным взглядом. Подменили ее, что ли?..
– Ты чо, я не понял! Ты чо понты колотишь?
– Как ты разговариваешь, – негодующе повела бровью Виола. – Что-то я не пойму, ты мент или бандит?
– Я?! Я твой... Ты чо, забыла, кто тебя борет и кормит?
Одним полушарием Павел понимал, что несет какую-то чушь. Но за тормоза отвечала вторая половина мозга, а она отказала – остановиться он не мог.
– Пошел отсюда вон! – взвизгнула Виола.
– Чо ты сказала? – взвился Нахальцев. – Ты кого посылаешь, коза?
– Нет, ты не бандит, – презрительно скривилась она. – Мой Игнат – бандит. Но он благородный. А ты... Ты просто отморозок. Нет, не просто, ты ментовский отморозок... Если ты сейчас не уйдешь, я нажму на тревожную кнопку, и через три минуты здесь будет милиция. Тебя обвинят в незаконном проникновении в жилище...
– Не, ну ты, в натуре, коза!.. – взбеленился Павел. – Незаконное, ик... Проникновение, ик... В жилище... Я в тебя сейчас проникну...
– Игнат знал, что ты попытаешься это сделать, – ехидно усмехнулась Виола. – Мы с ним даже поругались. Я думала, ты меня изнасилуешь, а потом за это сядешь. А Игнат не разрешил. Сказал, что рад видеть тебя, гада, за решеткой. Но мной жертвовать не собирается... Он – благородный, а ты – чмо!
– Ну все, договорилась! – взбесился Нахальцев.
И снова выхватил свой пистолет. Пьяное сознание требовало расправы. Он растопчет Виолу, чего бы ему это ни стоило...
Он сумел вытащить из кобуры пистолет, но не смог вынести его на вытянутую руку. Косоглазая девка пришла вдруг в действие – четким молниеносным ударом выбила у него пистолет, провела подсечку, и Павел оказался на полу.
Невероятно! Какая-то азиатка играючи посадила на задницу боевого капитана. Разве можно такое стерпеть... Нахальцев быстро вскочил на ноги, но успел только увидеть летящий в него крутящийся «волчок», от которого вдруг отлетела нога и со всей силы ударила его в лоб...
Очнулся он на лестничной площадке. Голова гудит, в горле противный рвотный вкус, перед глазами все плывет. Он поднялся, потер рукой довольно крупную шишку на лбу. И вдруг его как током ударило. Где пистолет? Где документы?..
К счастью, все было на месте. И оружие, и удостоверение. Проклятая узкоглазая сучка не рискнула оставить ствол себе... Зато как уделала его. Павел чувствовал себя отработанной боксерской грушей...
Теперь было ясно, почему Виола вела себя с ним так нагло и вызывающе. Азиатка была ее личным телохранителем, и она очень на нее рассчитывала. Расчет оправдался на все сто... Только рано она радуется, Павел этого так не оставит...
Он спустился на первый этаж, направился к выходу. Консьерж проводил его откровенно насмешливым взглядом. Павел едва сдержался, а так хотелось остановиться, достать пистолет и загнать пулю этому барану между глаз...
Нахальцев вышел на улицу, направился к автобусной остановке, где можно было поймать такси. Шел, но не дошел. На полпути дорогу ему перегородили три каких-то парня в кожаных куртках. В этом месте было темно, и он не мог разглядеть их лиц.
– Эй, мужик, закурить не найдется? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил один.
Павел был пьян, но это не помешало ему трезво оценить ситуацию. Эти трое нарочно зацепили его, они к нему придираются, значит, быть драке.
– Да, сейчас...
Он полез под куртку, но вытащил оттуда не сигареты, а пистолет. Ткнул ствол под нос просителю.
– Это тебе вместо сигареты! – хищно усмехнулся он. – Огоньку тоже дать?
– Да нет, не надо, – мотнул головой парень.
В глазах испуг, но движения спокойные, уверенные. Что-то здесь не то...
Павел учуял подвох, но было уже поздно. Ловким движением парень оттолкнул от себя его руку с пистолетом, четкий удар ладонью по запястью, и верный «Макар» летит на землю, звонко бьется о тротуарную плитку. И самого Павла опрокинули на землю. Кто-то провел подсечку, а кто-то другой, когда он падал, ударил его в грудь замком из сомкнутых рук. Падение было очень болезненным. Но это было всего лишь начало. На Павла обрушился шквал сильных ударов. Его били в грудь, в живот, в пах. Но почему-то не трогали лицо...
Били его жестоко. До потери сознания... Очнулся Павел в том же месте, где и упал. Но его мучителей нигде не было.
Он попытался подняться, но острая боль пронизала тело наискосок от печени до сердца, пришлось снова опускаться на землю.