– Кофе? – спросила она.
– Да, – кивнул он. – Желательно в постель...
– Ты точно как тот поручик, – улыбнулась она.
Только улыбка вышла какая-то натянутая. Было видно, что ей не до амурных вольностей. Что-то гложет ее.
К себе в постель она его не потащила. Но повела на кухню. Открыла настежь окно. Затем вытащила из шкафчика пачку «Винстона», закурила. Ну да, она уже не школьница. И имеет полное право курить папины сигареты на маминой кухне. А может, это ее собственные сигареты. Может, она уже давно курит... Ведь он так мало знает о ней. С ума сойти, такая классная девчонка. А он только сегодня всерьез обратил на нее внимание. Ничего, у него есть шанс наверстать упущенное.
– Достал меня этот Демьян, – глядя в окно, сказала она. – Вон сидит, придурок.
– Придурок, – кивнул Глеб.
Катрин стояла в очень интересной позе. Голова в оконном проеме, руки на подоконнике, попка, так призывно выставленная назад. А если учесть, что у нее облегающее платье и почти полностью открытая спина... Глеб уже не думал ни о каком Демьяне. Пошел он к черту, этот недоделок! Сейчас его волновала Катрин и то, зачем они сюда пришли.
– С детства за мной бегает.
– Тогда это не он придурок. Тогда это я придурок. Это я должен был за тобой с детства бегать...
– А ты меня только сегодня и заметил, да? – с нескрываемым упреком спросила она.
– Я же говорю, что это не Демьян, это я придурок...
Сил терпеть больше не было. Он тихо подошел к ней. Руками нежно взял за бедра и пахом прижался к ее задним выпуклостям. Как раз тот случай, когда можно схлопотать по морде.
– Ты точно придурок, – запрокидывая голову назад, томно прошептала Катрин.
Она не отстранилась. Напротив, еще теснее прижалась к нему. Тело ее дрожало, как плохо отрегулированный холодильник.
– Выключи свет... Придурок...
А может, и не надо ничего выключать. Он сейчас распластает Катрин на подоконнике, она будет громко стонать и скрести ногтями по стеклу. А дауновец Демьян пусть все это видит и скрежещет со злости зубами... Мысль, конечно, интересная. Но Катрин не шлюха. И тем более не орудие мести...
Глеб рывком оторвался от Катрин, нашел выключатель, погасил на кухне свет. И снова дорвался до сладкого, которое уже, похоже, вовсю истекало нектаром...
Платье снималось легко. Глеб нащупал «молнию». Расстегнуть замок, небольшое усилие, и «змеиная кожа» свернется кольцами у ее ног. Катрин будет стоять перед ним в одних трусиках, в туфлях на высоких каблуках...
От восторга у Глеба кружилась голова. Что ни говори, а у него еще не было такой женщины, как Катрин. Да, женщины. Ей всего семнадцать. Но она уже взрослая.
Он бы уже давно стянул с нее платье. Но не спешил. Он тоже достаточно взрослый. Во всяком случае, не тот сопливый юнец, как многие в его возрасте. Может быть, он и не блещет умом и знаниями. Зато он хорошо знает, что, где и почем. Ему тоже семнадцать. Но он уже отлично знает, что такое жизнь и под каким соусом ее подают к столу. И по амурной части у него есть кое-какой опыт. Он знает, что надо женщинам и чего они ждут от мужчин...
– Ты самая лучшая, – нашептывал он. – Ты само совершенство...
Его пальцы нежно гладили ее грудь. Для этого даже необязательно было снимать платье. Достаточно было положить руки на обнаженную спину, а дальше они скользили вдоль ребер, проникали под ткань и встречались с упругими теплыми мячиками.
– Ты даже не представляешь, как мне хорошо, – ласкал он ее слух. – Я не знал, что может быть так хорошо...
А дальше должно быть еще лучше...
Катрин уже изнывала под его ласками. Он слышал ее громкое дыхание, ощущал жар ее тела. Голова запрокинута назад, бедра извиваются в такт с его движениями. Наверняка между ног у нее оазис в Сахаре – жаркий и влажный.
Платье само упало к ее ногам. Она осталась в одних трусиках. Но и этот кусок шелковой материи скоро отлетел в сторону. Разделся и сам Глеб. Они стояли нагишом у самого окна, под которым расположился недоделок Демьян. Жаль, что он ничего не видит. Не видит. Но, возможно, догадывается... Козел!
– Ты самая красивая... Ты самая лучшая...
Эти слова действовали, как заклинание Али-Бабы. Катрин развела ноги в стороны, и ее «Сим-Сим» открылась. Пора запускать туда разбойника...
Пещера у нее сырая и горячая. Да, она точно не девочка. Она взрослая искушенная самка. Глеба одолевала гордость за себя. Он тоже опытный любовник... А ведь они только что закончили школу...
Внутри у нее было еще и тесно. Хоть и скользко, но «половой разбойник» продвигается с большим трудом. А еще какое-то препятствие. И его, оказывается, не так-то просто преодолеть. Глеб сделал усилие и заметил, как поморщилась Катрин.
– Тебе больно? – участливо спросил он.
– Нет, ничего, все хорошо, – соскальзывая с него, прошептала она.
– Тогда в чем дело?
– Ни в чем... Мы продолжим... Только не здесь...
Она резко повернулась к нему лицом. Распутно улыбнулась. И закрыла его губы долгим затяжным поцелуем. Ее горячий язык жадно ласкал его небо. Да, целоваться она умела. Но только для него это не наслаждение. Это каторга. Потому что нет сил больше терпеть. Давно уже пора перейти к заключительной части...
Катрин пытала его недолго. Отстранилась от него, туманно улыбнулась и быстрым шагом вышла из кухни. Он устремился за ней. И догнал ее в спальне. Накидка с кровати – долой. Скрип пружин, жар ее тела, сладкий вкус ее губ... Сейчас он мог целоваться с ней сколько угодно долго. Сейчас он мог совместить прелюдию и финал. Его разбойник врывался в пещеру...
Снова препятствие на пути к сокровищам. Снова Катрин морщится от боли. Но уже не отстраняется. Напротив, сама подается вперед, помогает ему... Все, препятствие сломлено. Путь к сокровищам свободен... Глеб достиг заветной глубины, подался назад, снова нырнул.
Все чаще, все быстрей...
Катрин уже не изнывает от наслаждения. Глаза закрыты, на лице спокойное блаженство. Как будто ей больно, но вместе с тем и хорошо... Впрочем, Глебу не до нее. Он уже вошел в раж. Эгоизм самца взял над ним верх. Он уже не может остановиться...
Все чаще, все быстрей...
Катрин снова заводится. Ей снова невыносимо хорошо. Губы тянутся к нему, из груди вырывается стон. Руки запрокинуты назад – извиваются на простыне, как две змеи...
Глебу хорошо. Очень хорошо. Невыносимо хорошо. Нет больше сил держаться... Хватит! Вспышка страсти, взрыв наслаждения... Такое ощущение, будто он летит в пропасть. Но при этом он твердо знает, что его ждет мягкое приземление. И все равно, так не хочется падать. Но, увы, крылья его больше не держат...
Посадка в самом деле была мягкая. Он всем телом навалился на Катрин, но тут же повернулся на бок, отстранился от нее. Его разбойник жалок и полон раскаяния. И даже красный от стыда... Слишком красный... Как будто в краске... Фу-ты ну-ты! Да это же кровь!