— Ты такая смешная, когда краснеешь, — поддразнил он. — Совсем на тебя не похоже.
— Постараюсь больше этого не делать, — отпарировала она, желая хотя бы ненадолго забыть об опасном предмете.
— Неужели?
Взгляд мужа упал на ее обнаженные груди, и Милисент, к своему позору, не сдержала клятвы. Мало того, к полнейшей своей досаде и раздражению, Милисент весь день не могла согнать краску с лица. Лишившись защиты благословенной дымки, окутывавшей ее накануне, она слышала каждую вольную шуточку, каждую непристойную остроту относительно мужской мощи своего мужа, которую обсуждали все, от мала до велика, и, окаменев, сидела во время церемонии выноса простыни с пятнами крови — красноречивым доказательством чистоты новобрачной.
Вулфрик оставался невозмутимым и даже присоединялся к общему хору, но его настроение, по всей видимости, ничто не могло испортить. Милисент гадала, почему он выглядит таким… счастливым, ведь он любил другую и теперь навсегда потерял возможность соединиться с возлюбленной. Учитывая все это, сегодня ему следовало бы выглядеть несчастным и угнетенным… как и ей.
Боже, почему, ну почему она совсем не чувствует ни тоски, ни горечи? И все только потому, что прошлая ночь была поистине сказочной? Какие у нее причины считать, что отныне все будет лучше некуда? Как ни крути, а он все равно остался чудовищем! Стоит только выйти из спальни в шоссах, чтобы обнаружить, какой он на самом деле тиран. Или для разнообразия захватить лук со стрелами и отправиться на охоту.
Ну а пока пришла пора проводить короля. По неписаному закону все присутствующие должны были пожелать его величеству удачи и доброго здравия. Милисент молча наблюдала, как Вулфрик прощается с королем. Ничем, ни единым словом не выдал он, что знает о гнусных тайнах Иоанна.
Сумеет ли и она проявить такую же осмотрительность?
Через несколько минут Милисент получила ответ на свой безмолвный вопрос. Уже сидя в седле, готовый тронуть коня, Иоанн неожиданно отыскал ее взглядом и жестом приказал подойти.
Неужели предательский румянец снова цветет на щеках? Вне всякого сомнения, поскольку собравшиеся с любопытством глазеют на нее. Как неприятно быть центром всеобщего внимания!
Один Вулфрик не удивился такой милости короля. Он как раз стоял за спиной жены, положив руки ей на плечи, и все видел. И прошептал, прежде чем она выступила вперед:
— Если не хочешь, не ходи. Ничего он тебе не сделает.
Милисент трясло от ужаса. Вулфрик, должно быть, ненавидит саму мысль о том, что у короля есть неограниченная власть над ними! Приходится подчиниться, если не хочешь быть обвиненным в предательстве!
— Я сделаю это, — едва слышно пробормотала она в ответ, — иначе просто умру от любопытства. Уж лучше узнаю все. Не держи меня, Вулфрик. Нам обоим это важно.
Вулфрик ничего не успел сказать: Милисент поспешно выступила вперед и приблизилась к Иоанну. Тот не спешился, просто наклонился к ней и понизил голос.
— Хотя это и не обязательно, — начал он с легким смущением, — мы предлагаем свои извинения, Милисент де Торп, за то недоразумение. Я имел несколько приватных бесед с Гаем после нашей… встречи и удовлетворен тем, что он был и остался мне верен. Твой отец тоже убедил нас в своей преданности. Так что все теперь в прошлом.
Значит, он пытается сказать ей, что больше не противится ее браку. Милисент понимала также, что последняя фраза — не что иное, как замаскированное предупреждение о необходимости держать язык за зубами.
Видимо, он предполагал, что пока она не успела никому проговориться, поскольку до сих пор ни одна душа не посмела упомянуть о том злосчастном вечере. Что же, пусть остается в этом заблуждении.
— Разумеется, ваше величество, — заверила она, подкрепляя свои слова почтительной улыбкой. — Никто на свете не узнает, что я посмела лягнуть короля английского.
Она рисковала — ужасно рисковала навлечь на свою голову знаменитый гнев Плантагенета. Но король разразился смехом.
— Мне по душе твой неукротимый нрав, девушка. Именно это я сказал моему человеку, когда послал его… то есть положил конец его безумным замыслам. Подобный дух невозможно сломить!
Он кивнул и пустил коня в галоп. Многочисленная свита последовала за ним. Посмотрев им вслед, она хотела было повернуться, но почувствовала, что Вулфрик снова стоит сзади. Он обнял Милисент за плечи и повел к замку. Все это время он хранил молчание, опасаясь, что их подслушают. Но получилось так, что они первыми подошли к очагу, пока остальные задержались во дворе.
— Ну? — нетерпеливо выдохнул он.
— Думаю, что покушения на меня теперь прекратятся, — объяснила она, грея руки над огнем. — Иоанн так и сказал, хотя и не прямо.
— Это точно?
— Может, я не так поняла, но скорее всего нам больше не о чем беспокоиться. Он предостерег меня, чтобы никому не болтала о случившемся. По его мнению, все кончено и забыто.
Вулфрик шумно и с облегчением вздохнул. Сама Милисент знала, какая тяжесть свалилась с ее души, и теперь с любопытством взглянула на мужа. Так и подмывало спросить… Правда, раньше такое ей и в голову бы не пришло, но после вчерашнего… после этого вздоха… она должна знать!
— Разве тебе первому не было бы выгодно, — не выдержала она, — если бы Иоанн или кто бы то ни было успел обесчестить меня до свадьбы? Почему ты так яростно защищаешь меня? Если бы королю удалось его черное дело, ты мог бы… мог бы…
Она запнулась, не в силах продолжать при виде его изменившегося лица.
— Где, во имя всех святых, ты набралась этого?! — взорвался он. — Неужели вправду считаешь, что я способен желать тебе зла? Какие, спрашивается, оправдания могут быть для подобной подлости?
— Весьма очевидные, — сухо перебила Милисент, раздраженная тем, что он ни с того ни с сего набросился на нее, только лишь потому, что она задала вполне логичный вопрос… учитывая все обстоятельства. — Устранив меня, ты мог бы жениться на другой, той женщине, которую любишь.
Вулфрик, совершенно сбитый с толку, ошеломленно уставился на нее. Его недоумение тут же вновь сменилось гневом, но уже далеко не таким сильным, по крайней мере теперь тон был не настолько резким, хотя достаточно едким, чтобы обжечь ее.
— Если ты имеешь в виду мое тогдашнее дурацкое замечание, сделанное в ответ на твое признание любви к другому, значит, ты еще глупее меня, поскольку обыкновенный здравый смысл мог бы подсказать тебе, что за этим ничего не кроется. Да разве я похож на человека, томящегося от любви к прекрасной даме? Увы, таковой просто нет на свете, хотя и очень жаль: может, тогда бы ты немного задумалась.
И с этими словами он решительно устремился прочь. Потрясенная, Милисент едва заметила его уход.
Так он никого не любит? И это просто небольшая месть с его стороны? Но… что же теперь ей думать?! Его чувства к другой были основным доводом для отказа Милисент выйти замуж. Обида так застлала ей глаза, что она никак не хотела слушать разумные советы Джоан, так стремившейся, чтобы сестра была счастлива. Но если он не любит другую, значит, свободен и еще может полюбить… Ее.