– Ищи... Начинай прямо сейчас. А завтра утром ко мне... Извини, у меня много дел...
К себе домой Пахом ехал мрачный, как туча.
Скомканной какой-то получилась эта встреча. Медведь вроде бы и упрекал его. Но при этом не сыпал угрозами. Не потрясал именем Босса. И вообще про Босса ни разу не упомянул. А ведь должен был отразить сложившуюся ситуацию в свете руководящих указаний глубокоуважаемого Виктора Алексеевича...
И конкретной задачи Медведь не поставил. Как хочешь, так и ищи смутьянов. А как их искать, если Пахом снова остался без боевой силы? Только два телохранителя при нем и три охранника в доме – вот и вся его гвардия. Всех остальных порешили везучие ублюдки...
Медведь рассказывал Пахому о своих неудачах. Как будто хотел приободрить его. Вроде бы и не осуждал. Но все время за его спиной маячила незримая тень Босса. Как будто должен был Медведь исполнить его злую волю. Должен был, да не очень ему этого хотелось...
Пахом облажался раз, затем второй. И всегда ему давали шанс. Озадачивали, усиливали «пехотой». И сейчас ему вроде бы давали возможность исправиться. Только почему не было разговора о стратегии розыска смутьянов, о силах и средствах? Может, и правда сегодня на вечер у Медведя много дел? Поэтому он и велел Пахому прийти завтра утром? Утро вечера мудренее. Завтра, на свежую голову они обсудят все вопросы...
А если вдруг Босс и Медведь все же решили его убрать? Два выстрела – в живот и контрольный в голову, – и все, нет больше Пахома. Проблем с этим не будет. Охрана Пахома ослаблена до предела. И подкрепления без приказа Медведя не получить. А тот все дела на завтра отложил. Но ведь можно и не дожить до рассвета.
Только пусть не думают Босс и Медведь, что смерть Пахома сойдет им с рук. У Пахома нет зубов, чтобы кусаться. Но у него есть руки. Не свои собственные – верного ему человека. Слабые женские руки. Но в этих руках страшная сила. Пахом может умереть, а руки эти останутся. И дотянутся до его убийц...
Пахом постарался отвлечься от гнетущих мыслей. И настроился на волну удовольствия. Он ехал домой, в свой загородный особняк. Сегодня у него потрясающий вечер. Инжир достал ему новую девочку.
Люсе всего двенадцать лет. Инжир говорил, что слюнки текут, как хороша. И она не проститутка. Порядочная девчонка из порядочной семьи. Инжир ее выкрал, привез к нему домой. Обратно она оттуда уже не выйдет. Ее вынесут ногами вперед. Пахом будет первым и последним ее мужчиной...
И вот он наконец дома. Но прежде, чем встретиться с Люсей, под давлением мрачных мыслей в сопровождении охраны Пахом самолично обошел двор дома, осмотрел все потайные места. Как будто где-то мог спрятаться киллер. Затем долго инструктировал телохранителей и охранников. Они должны были превратить его особняк в неприступную крепость. Даже вооружение усилил. Сменил помповые ружья на автоматические винтовки «кольт» с подствольными гранатометами. И по «мухе» на каждого бойца выделил. Личная безопасность превыше всего. Даже Инжира вооружил. Боец из него не ахти, он больше по женской части специалист. Но а вдруг пригодится?..
Только после всех этих приготовлений Пахом велел привести к себе в комнату Люсю.
Девчонка на самом деле очень красивая. Только глаза красные от слез. И страдальческая гримаса на милом детском личике. Ничего, сейчас она познает наивысшее счастье. Она будет рада, что у нее есть такой мужчина...
Маниакальное возбуждение волной нахлынуло на Пахома. Он смотрел на девчонку жадным безумствующим взглядом. Ему хотелось заговорить с ней, утешить, приголубить. Но во рту все пересохло, язык не слушался. Руки сами тянулись к девчонке...
Он забыл обо всем на свете. Эта девчонка заслонила перед ним весь мир. Эти большие синие глаза, эти коралловые губки, эта шейка, эти ножки...
Пахом схватил ее за руку. Жадным движением притянул к себе.
– Дяденька, не надо! – зарыдала Люся.
«Дура! Она ведь даже не представляет, как ей будет сейчас хорошо...»
– Я к маме хочу, к папе!.. Отпустите меня!..
«Дважды дура! Как будто не знает, что ей никто не нужен в этой жизни, кроме меня...»
Он сорвал с нее платье, потянулся к трусикам. И в это время зазвонил телефон.
Звонок вернул его к действительности, волна безумия отхлынула назад. Он отшвырнул девчонку в угол комнаты. Взял трубку.
– Да!..
– Пахом, это я, Пржевальский...
– А-а...
Босс отстранил Пахома от дел. Заставил заниматься исключительно поисками смутьянов. А Пржевальский сел в его кресло. На нем теперь все – и антиквариат, и детородный бизнес. А Пахом как идиот гоняется за ублюдками... Только ничего у него не вышло. Отвернулась от него фортуна. И сейчас ему может помочь только чудо. А Пржевальский под категорию чуда не подходил...
– Встретиться надо. Срочно...
– Что такое?
– Нашел я их...
– Кого?
– А кого ты ищешь...
– Не может быть!..
Пахом воспарил духом. Зря он недооценивал Пржевальского. Оказывается, он и есть то самое чудо...
– Где они?
– Не телефонный разговор... В общем, я сейчас буду у тебя. Жди...
Пахом отдал распоряжение охране, чтобы пустили Пржевальского. И вернулся к Люсеньке. Пржевальский живет в городе. От его дома до особняка Пахома не меньше получаса езды. За это время можно успеть немало....
– Иди ко мне, моя девочка...
Люся была в одних трусиках. Но ее маленьких, еще не оформившихся грудок не было видно – она закрывала их руками. Волна безумия снова накрыла Пахома с головой. Он ощутил острое желание коснуться ее сосков языком...
Он швырнул девчонку на кровать, навалился на нее, развел в сторону руки и обжал губами левый сосок. И тут же в штанах извергнулся вулкан... Острый миг высшего наслаждения...
Пахом лежал на Люсеньке, приходил в себя. А та била его по спине кулачками, лягала ножками. Ему не было больно – даже приятно. Только в какой-то момент он ударил ее в ответ.
Первая пощечина, вторая... И снова дикая волна желания... В приступе безумства Пахом схватил со стола нож. Как будто не он возносил его над жертвой, как будто не он собирался ударить ее в живот...
Еще бы мгновение, и Люсеньку никогда и никто не смог бы спасти. Но дверь за спиной Пахома тихо отворилась.
Инстинкт самосохранения сдернул с него пелену безумия. Он опомнился, с удивлением посмотрел на нож в руках. И резко обернулся. Увидел двух мужчин. Незнакомые лица. И оба вооружены.
Один направил ствол с глушителем на него, второй – на Люсеньку. Киллеры, мелькнуло в голове... Вот почему Пахом был сегодня неинтересен Медведю...
Первый киллер должен был убить Пахома, второй устранить маленькую свидетельницу. Жестокие законы жестокого мира...