А вот пока из Москвы до Задворска ехали, раз десять за Жоржа тост толкал. За его здоровье заставлял выпить. А как за Героя не выпить? Леон и сам Герой – орден и медаль у него. Только он их никому не показывает. Не хочет хвастаться. Вот матери и отцу покажет. Пусть порадуются за сына...
А Боб с Андроном после Афгана в военное училище поступили. Привлекательной им армейская служба показалась.
Леон вышел из вагона, жадно вдохнул в себя свежий воздух. Родная земля! Только что-то она уходит из-под ног. Ах, да, он же выпивши...
– Леон, дорогой! – услышал он.
И тут же почувствовал тепло девичьего тела. Это его обняла Олеся. Он ощутил вкус ее губ.
– Как ты узнала, что я приезжаю? – спросил он, мягко отстраняясь от нее.
– А я знаю, что ты вот-вот должен приехать. И встречаю каждый поезд...
Вот, значит, как она его ждет. Подруга-героиня... И вид у нее героический. Крепкая баба – в самый раз коня на скаку останавливать. Совсем женщиной стала. Лет двадцать на вид, не меньше. В короткой юбке она и в туфлях на высоких каблуках. Да, фигурка у нее зашибись. Только вот с лицом по-прежнему не все ладно.
Леону хотелось радоваться встрече. Да что-то не получалось. Не тянулась душа к Олесе, и все тут. Но ведь она его два года ждала, не может же он послать ее подальше...
– А ты вроде немного пьян, – хозяйским взглядом посмотрела на него Олеся. – С чего это?
– Дорога долгая... Да и соседи классные... А что, нельзя?
Вот так, еще и оправдываться приходится.
– Сегодня можно, сегодня все можно...
Ее глаза загорелись шаловливым огнем.
– Мои предки на дачу уехали. Одна я дома...
– Да, это хорошо...
– Может, ко мне поедем?
– Да мне домой надо...
– А потом домой... Завтра утром... Я такой стол накрою... И вообще...
Она прижалась к Леону. Он ощутил жар ее тела – ее желание передалось ему. А что, почему нет?..
Родители Олеси жили неплохо. Трехкомнатная квартира, ремонт дорогой, мебель новая. А еще телевизор с видиком. Каждый день можно боевики смотреть...
Стол и в самом деле был великолепен. Отбивные, колбаска копченая, салат «оливье», икорки красной немного. И водка какая-то иностранная. «Смирнофф». Особенно хорошо было сидеть за этим столом после ванны, в чистом халате на голое тело. Это так Олеся захотела. А Леон не возражал.
Выпили, закусили, поболтали о том о сем, снова выпили... А потом началось «вообще»... Хорошо началось. Олеся прильнула к нему, запустила руку под халат. Он аж застонал от удовольствия.
На этот раз Леон помнил все...
Он проснулся поздно. Взглянул на будильник на прикроватной тумбочке. Одиннадцать часов утра. Хорошо поспал... С похмелья обычно болит голова. Но у него с этим все о'кей.
Зато болела душа. Дурак, зачем полез на Олесю? Не надо было этого делать. Постелью он еще крепче привязывает ее к себе. А ему это ни к чему. Ну не хочет он быть с ней.
Олеси рядом не было. Но постель еще хранила запах ее тела. И так неуютно от этого запаха.
Леон встал, накинул на себя халат и быстро прошел в кухню. Олеся стояла у плиты и готовила завтрак. Он на миг представил ее своей женой, и ему стало не по себе.
– Дорогой, ты уже проснулся? – не поворачивая к нему головы, спросила она.
Дорогой... Похоже, она считает, что имеет на него права. На душе стало еще муторней.
– Проснулся...
– Умываться – и за стол...
Вроде шутливо говорит, но в голосе звучат и серьезные нотки. Вот так, уже и командует.
«Кажись, влип...»
Чтобы заглушить тоску, Леон снова потянулся к бутылке...
* * *
– Вставай, братан! – услышал Леон голос старшего брата. – Пора!
Иван вместе с семьей жил в квартире с родителями. Квартира у них трехкомнатная – всем места хватает.
Пора вставать... И это в шесть утра... А наверное, и в самом деле пора. Неделю он уже дома. И ни разу даже утренней зарядки не сделал. Только «литробол». Граммов по сто-двести, не больше. Но каждый вечер. И все из-за Олеси. Ну не лежит к ней душа, а бросить ее не может. Чувство долга. Вот и шел к ней на свидание, как на подвиг. Сто граммов для храбрости были просто необходимы.
Все время он ночевал у Олеси. Не отпускала его от себя. Но сегодня он провел ночь дома. Здесь ему уютней. И отговорка для Олеси нашлась. С братом по утрам разминаться будут. Хватит дурака валять, пора в порядок себя приводить.
И в самом деле пора за ум браться. Хватит балду гонять – карате зовет!
Утренний кросс – пять километров, в приличном темпе. И ничего, все нормально. Дыхание как часики. И в ногах никакой усталости.
– В Афгане занимался? – спросил брат.
– Почти каждый день. По два-три часа, как положено. У нас с Жоржем, Андроном и Бобом это строго...
Так оно и было. Форму они с друзьями поддерживали.
– Заметно... А я уж думал, ты спиваться начал...
– Да ты что!
– Смотри, брат, я тебе все потроха поотбиваю, если еще раз запашок учую... Это я тебе как сенсей говорю... Закончилась, брат, лафа!
– Как скажете, сенсей...
После разминки растяжка и наработка ударов. И в этом Леон смотрелся хорошо. Иван остался доволен.
– Еще месячишко тебя погоняю, и на квалификацию. Пора тебя на второй дан пробовать...
В этот же день Леон приступил к тренировкам. Вместе с ним в зал пришла и Олеся. Вот, блин, никуда от нее не денешься!
С работой проблемы решились сами собой. Зачем впахивать где-нибудь на производстве, если можно открыть набор в секцию карате-до и заняться тренерской работой. С каждого ученика рублей по пятнадцать в месяц. Аренда зала, государственные поборы и организационные расходы, остальное себе. При хорошем раскладе вытянет на приличную зарплату.
– Да ты не думай, тут ничего зазорного нет, – объяснял ему Иван. – Государство на наш вид спорта ни копейки не выделяет. Отсюда и самофинансирование... А Леон и не думал. Брать деньги с учеников – ничего плохого в этом не видел. Пусть родители пацанов и пацанок раскошеливаются. Он в Афгане воевал, кровь проливал, а они тут карманы набивали... Пусть раскошеливаются...
Для занятий Леон арендовал школьный спортзал. Дал объявление. Первую секцию набрал, вторую. Всего тридцать восемь учеников. Очень даже неплохо...
Плохо другое. Олеся. Она вызвалась ему помогать. Бескорыстно... Да он лучше бы ей половину зарплаты своей отдавал, лишь бы не видеть ее в зале. Надоела она, до чертиков надоела!..