Насте не очень нравились мужчины могучей комплекции, но в этом типе было что-то притягательное. И на внешность далеко не последний. Черты лица грубые, но четкие, симметричные, глаза холодные, но глубокие и темные, как Ледовитый океан. Было в них что-то завораживающее. И вместе с тем чужое, отталкивающее.
Обычно ей не нравились наголо бритые мужчины, но у этого парня форма головы правильная, и лысина ему очень шла.
– Ну, здорово, Груша! – с презрительной ухмылкой поздоровался он с Марком.
На Настю он даже не смотрел. Видно, он еще не понимал, с кем имеет дело. Впрочем, она не спешила ставить его на место. Определенно, этот парень произвел на нее впечатление. К тому же он явно знал Марка, и ей было интересно, чем закончится этот разговор.
– Здоровей видали, – озлобленно, но нерешительно, как ей показалось, огрызнулся он.
– Ты еще поговори! – зловеще оскалился охранник.
Марк весь напрягся. Похоже, он боялся этого типа. Но ведь он не должен никого бояться!
Настя заинтригованно наблюдала.
– Ну и что ты мне сделаешь? – осмелел вдруг Марк.
– Да я тебя!.. – Парень потянул к нему руку, пальцами изображая закрывающуюся клешню, но, спохватившись, убрал.
– Ничего ты не сделаешь мне, Вася. Кто ты такой? Простой охранник. Как был неудачником, так им и остался.
Парень застыл, онемело глядя на Марка. А тот обошел его стороной, увлекая за собой Настю.
– Кто это такой? – потрясенно и с неприязнью спросила она.
Ей хотелось, чтобы Марк врезал этому нахалу по физиономии, но этого не случилось. Может, он и умыл его, но сделал это совсем неубедительно.
– Да так, плевок из прошлого, – дрогнувшим голосом отозвался он. – В одной школе вместе учились.
– Где, в Москве?
– Нет, в Тепломорске. Я здесь учился несколько лет.
– Этот Вася – твой одноклассник?
– Был такой печальный момент.
– И насколько печальный?
– Я не хочу об этом говорить, – нахмурился Марк.
– Почему?
– У каждого человека были в жизни неприятности, о которых не хочется вспоминать.
– Ну, не хочешь, не надо.
За столом Марк вел себя скованно, с робостью посматривал на отца, который, занятый своими мыслями, едва обращал на него внимание. Но вилкой и ножом он управлялся ловко, непринужденно, голову к тарелке не опускал, мимо рта кусок не проносил. И все-таки он не смог сдержать вздох облегчения, когда ужин закончился и отец вышел из-за стола.
На улице уже стемнело, когда Настя проводила Марка к гостевому дому. Обратного пути в одиночестве она не боялась – вокруг охрана, видеокамеры, ни о каких хулиганах не могло быть и речи, если, конечно, не считать охранника Васю. Но бояться его должен был Марк. Настя же точно знала, что легко поставит этого грубияна на место. Если, конечно, он снова попадется на пути. А ей уже хотелось увидеться с ним. И повод для этого был.
– Может, зайдешь? – невесело спросил Марк, кивком головы показав на фонарь под козырьком гостевого дома.
– Я бы с удовольствием, – пожала она плечами. – Но папа...
– Твой папа занят своими делами, ему сейчас не до тебя. Я думаю, ты запросто можешь пропасть на час-другой.
– Ты что, не понимаешь? Мы здесь как в реалити-шоу, везде видеокамеры, за нами постоянно наблюдают. В моей спальне мы еще можем уединиться, а в этом доме вряд ли есть место, где нет чужих глаз. До свадьбы потерпи!
Марк кивнул, закрыв при этом глаза. Он готов был терпеть, но, кажется, ему не хватало уверенности в том, что свадьба будет. Неужели он догадывается, что Настю гложут сомнения?
На прощание он собрался поцеловать ее в губы, Настя подставила ему щеку. Но, спохватившись, не желая его обидеть, сама чмокнула в губы. Это, конечно, далеко не самый чувственный поцелуй, но лучше что-то, чем ничего.
На обратном пути Настя наткнулась на охранника Васю. Вернее, она сделала лишний крюк, чтобы встретить его. Парень охранял участок возле бассейна, и у нее вдруг возникло желание подкрасться к нему и столкнуть в воду. И вовсе не потому, что парень был ей неприятен, скорее наоборот.
– Вася, ты чего такой борзый? – спросила она, выходя на свет.
– А-а, это ты! – неприязненно скривился он. – А где твой чушок?
– Я не поняла, ты с кем разговариваешь? – разозлилась она. – Ты хоть знаешь, кто я? Я сейчас скажу отцу, и тебя размажут по дну этого бассейна.
– А кто твой отец? – растерянно, пошатнувшимся голосом спросил парень.
– Кирилла Дмитриевича знаешь?
Вася подобрался, вытянулся в полный рост, но в его повинном взгляде было больше молодцеватой иронии, нежели раскаяния.
– Извините, ошибочка вышла. Не признал.
– Новенький?
– Да, сегодня поставили. Я смотрю, Груша идет, а ты... вы... с ним. Ну, я и подумал, что хозяйская дочь не может с ним под ручку держаться.
Он смотрел на нее порицательно и с юморком. Дескать, ничего страшного, Насте надо лишь осознать свою ошибку, исправить ее, и тогда она поднимется в его глазах.
– Почему?
– Ты... Вы такая красивая, а он... Гоблин, одним словом.
Настя невольно улыбнулась. А ведь она тоже называла Марка гоблином.
– Только гоблин – это сила. Уродливая, но сила. А Груша, он груша и есть. Боксерская. Мы в школе на нем удары отрабатывали, – хмыкнул Вася.
– Как это? – в надежде, что ее догадки не подтвердятся, оторопело спросила Настя.
– Ну, как боксерскую грушу молотят. Глупо, конечно, баловство. Но зло брало: мы его бьем, а он терпит. Его бьешь, а он даже не огрызается. Бьешь и думаешь, мужик он или не мужик. Я и сейчас таких бесхребетных терпеть не могу. Потому и наехал на него сегодня.
– Он что, даже не огрызался? – разочарованно переспросила Настя.
Она училась в элитной школе, но и там был свой мальчик для битья: жирный, гадкий, сопливый, с противным гнусавым голосом. Он постоянно ябедничал учителям, но это не спасало его от регулярных и тайных экзекуций. Насте и самой приходилось участвовать в расправе над ним; бить она его не била, но на словах оскорбляла. Школа уже позади, но она до сих пор с презрением вспоминает этого слюнтяя. Неужели Марк был таким же ничтожеством?
– Трусы боятся огрызаться. Они думают, что если дать сдачи, то наваляют еще больше. В принципе, так оно и есть. Тут не сдачи давать надо, а бить. Да так бить, чтобы обидчик не мог подняться. Но Марк так не умел. Да и не умеет. Как был чушком, так чушком и остался.
– Неправда, он умеет держаться, – не согласилась Настя.
– Может, маску научился носить. Все-таки тридцать лет. Должна же была жизнь чему-то научить. Но внутри, по-любому, труха. Наехал на меня, типа я простой охранник. Знает, что я не могу ему отвесить, – презрительно скривился Вася. – А если мог, он бы так не сказал. Ну да, то, что в школе можно было, сейчас нельзя.