– Ты это... за базаром следи, – посоветовал он ей напоследок.
Проститутки – люди низшего сорта. Как петухи на зонах. Он питал отвращение и к тем, и к тем. Хотя вовсе не прочь был воспользоваться их услугами.
За столом рядом с Лишаем сидел Витька Горюнов.
– Долго жить будет, – указывая на него рукой, забасил Юрка. – Только вспомнили о нем, и появился.
– Здорово, Скорпион! – поднимаясь из-за стола, протянул ему руку Горюн.
– Привет, братан!
– Вот мы и в сборе. Мультика только нет, – посетовал Горюн, возвращаясь на место.
– Мы еще с ним повидаемся, – недобро усмехнулся Мирон. – Ты сейчас с кем?
– Я-то?.. Я сам по себе.
Горюн был под кайфом. Сразу видно. Но мыслил трезво, это хорошо.
Каким был он рослым, таким и остался. Но похудел, осунулся. Зато, чувствовалось, крепче стал. Ну это понятно, жизнь обкатала. Зона – это вам не курорт пионерский, там особо не разнежишься. Да и уличную закалку никуда не спишешь. А пацаном Витек был не хилым, и за себя всегда постоит, и за кентов.
– Ты, говорят, недавно откинулся?
– Да с месяц как, – нехотя ответил Горюн.
– Ты вроде как вором-домушником стал? – разливая по стаканам водку, спросил Мирон.
– Да какое там, – отмахнулся Витек. – Ширнуться надо было, а бабок нет. Ну и полез сдуру в чью-то хату. И попался. На зоне в «мужиках» ходил.
– А наркоту как доставал?
«Мужикам» на зоне расслабляться не полагается.
– Да никак. Ломало жуть как, а потом оставило. А как откинулся, так по новой. Дурак я, не надо было начинать.
Ага, все так говорят.
– Чем живешь?
– Чем придется. Слушай, а чо все обо мне? Ты давай о себе.
Мирона о чем-то спрашивали, он что-то отвечал. А сам думал, напряженно думал. О бабках. «Штука» баксов – это хорошо. Но надолго не хватит. Он хотел не просто жить, а жить кучеряво. Но для этого нужно много «воздуха». И он уже знал, где этим разжиться. Но для дела ему нужен хотя бы один напарник. И, похоже, Горюн подходил. Неплохо бы и Лишая на дело подписать. Пацан толковый. Но у кореша своя команда, и его, похоже, никаким калачом оттуда не выманишь. И все же виды на приятеля иметь надо.
– Лишай, как у тебя со временем? – спросил Мирон, когда все было выпито и съедено.
– В смысле?
– Вечером ты свободен?
– А чо?
– В кабак в Москву слетать не слабо?.. «Поляна» за мной. И телки будут.
– Да без проблем. Тачка за мной.
– Ну с тобой, Горюн, все ясно. Ты за это дело двумя руками.
– А то!
Витек сейчас почти на нулях. А гульнуть губа у него не дура. Тем более на халяву. Но халява всегда обманчива.
* * *
Сегодня у всей честной компании выходной. Ленка и Катюха в Москву собираются. В кабак их пригласили. И Ксюше с ними хочется.
Вчера она немного задержалась, не вовремя к месту сбора подошла. Пока ее ждали, случай один вышел. Мирон, сосед ее, из мест не столь отдаленных домой вернулся. И по пути Пашу с Климом зацепил. Грубостью на грубость ответил, и началось. Обоих отмутузил, да так крепко. Долго отходили, еле до столицы вчера доехали, с потугами клиентам ее с девчатами сдали. Но это уже другой разговор.
Главное, это Ленка. Приглянулась она Мирону. Он ей «стрелку» на сегодня в кабак накинул. И Катюху с собой взять не прочь. А про Ксюшу разговора не было. Жаль.
Помнит она Мирона. Отчаянный пацан, прирожденный лидер. Все вокруг него крутилось. Ксюша с открытым ртом на него смотрела, когда он мимо проходил. Высокий, худощавый, волосы черные как смоль, и глаза карие с хищным прищуром. Красавцем, правда, не назовешь. Черты лица у него неправильные. Но какой взгляд! Взгляд сильного, уверенного в себе мужчины. А еще обаяние. Жесткая, подчиняющая внутренняя сила в нем. Она волнами исходила от него, девчонки просто таяли. И она, несмышленая, влюбилась в него. Хотя что она, казалось бы, могла тогда соображать. В тринадцать-то лет.
Мирона посадили, Ксюша выросла, детская любовь потускнела. Но вспыхнула, когда вчера снова его увидела. Он стал еще выше, но такой же худой, как и раньше. И взгляд все тот же. Подавляющий. Излучение волевое все так же разит наповал. Она смотрела на него и совсем не замечала его ужасающего внешнего вида. Девчонки это заметили, но не придали этому особого значения. Они также поддались обаянию этого жестокого мужчины.
Жестокого мужчины... Да, он мужчина. Ему сейчас, наверное, двадцать пять. И жестокий. Ну почему он заинтересовался Ленкой, этой развратной потаскухой? Почему остался равнодушен к ней, Ксюше? Ведь она красивее Ленки. Хотя... Такая же потаскуха, как и ее подружка. Но кто сейчас не грешен?
Обычно в выходной Ксюша никуда не ходила. Лежала себе в своей комнатке, телевизор смотрела или книгу читала. Большего ей и не хотелось. Гулять – так она и в рабочее время только и делает, что гуляет. Но сегодня ей не сиделось на месте. Подружки с Мироном будут, а она дома?
Вот и заняла она сегодня после обеда место на скамейке у подъезда. Вроде как воздухом свежим подышать вышла. Так хотелось Мирона увидеть. Ведь он сосед, в одном с ней доме живет.
Его она увидела в пятом часу. Так и есть, прикид сменил, совсем неплохо обновка на нем смотрится. Прошел мимо, даже не взглянул. А она, дура, осталась ждать.
И дождалась. В полседьмого вечера он обратно из дому вышел.
– Сидишь, соседка? – грубовато спросил он, останавливаясь.
– Сижу, а что еще делать? – вроде как нехотя вскинула она на него взгляд.
– А прогуляться не хочешь?
Неужели он и ее с собой приглашает? Сердце радостно екнуло.
– Есть предложение? – но радости своей она не показала.
Нельзя показывать, что увлечена им. Нужно оставить в себе загадку, заинтриговать его. Мужики любят, когда бабы им на шею вешаются, но воспринимают их при этом как дешевок.
– В Москву в кабак смотаемся, не против?
– Вдвоем?
Ей хотелось услышать утвердительный ответ.
– Нет, с толпой.
Хотя бы и так.
– Поехали. Только мне переодеться надо.
– Тогда поспеши, соседка, через десять минут отчаливаем. Тачка там, на улице.
И, уже не глядя на нее, Мирон направился к выходу со двора.
Ксюша неторопливо встала с лавочки, не спеша зашагала к подъезду. И, уже войдя, со всех ног рванула вверх по лестнице.
В Москву ехали на серебристой «девятке», вшестером. Мирон с друзьями. Она с подругами, с Ленкой и Катюхой. В тесноте и как будто не в обиде. Мирон всю дорогу молчал, к ним не оборачивался. И непонятно было, кому он отдает предпочтение, ей, Ксюше, или Ленке.