– Как вы себе это представляете?
– Шантаж. Обычный шантаж. У меня есть великолепный компромат на Машу и ее любовника. И я предъявлю его им. Пусть подергаются, как вошь на гребешке. А потом я поставлю им ультиматум. Или все деньги на бочку, или об их делах будут поставлены в известность соответствующие органы.
– Теоретически звучит убедительно. Только в одиночку с этим делом вам не справиться.
– Так какого же черта я позвала вас с Лешей?
– Вы думаете, мы будем помогать вам? – вскинул на нее удивленный взгляд Глотов.
– А разве нет?
– Видите ли, одно дело проследить за супругой вашего отца, изобличить ее во лжи. И совсем другое дело шантаж в крупных масштабах. Это может вылиться в очень неприятную историю, которая, по меньшей мере, будет стоить нам погон.
– Зато, если дело выгорит, каждый из вас двоих получит по пять процентов от всей суммы, которую нам удастся вырвать из рук убийцы моего отца. Даже если мы сможем взять хотя бы две трети от всего, вам лично достанется около пяти миллионов долларов.
Пять миллионов долларов! Против такого искушения разве кто-нибудь устоит!
Капитан Глотов задумался.
– Ну так что? – поторопила его Ксения.
Судя по всему, она довольна произведенным эффектом.
– Для того чтобы провернуть эту аферу, нужны немалые деньги. А как понял, вы в данный момент на нуле?
– Деньги будут. Их даст нам Маша.
– Ваша мачеха?
– Абсолютно точно.
Дмитрий с интересом выслушал ее план.
* * *
Красивая, роскошная у нее вилла в пригороде Москвы. Покойный Петр, царствие ему небесное, не жалел на нее денег.
Маша выбралась из огромной ванны, заполненной теплой водой. На ее гладкой матовой коже таяла нежная пена. Заботливые руки служанки обернули ее огромным полотенцем.
И все же ее загородный дом в Париже несравнимо лучше. Его закончили строить совсем недавно. И она обязана в нем побывать. В конце этой недели она выезжает во Францию. Между прочим, без Жени. Нравится он ей все еще, но, кроме него, в мире немало других мужчин. И один из них ждет ее в Париже. Он, а не Женя проведет с ней первую ночь в новом доме.
Скоро она переберется за границу насовсем.
Маша вышла из ванной комнаты, прошла в роскошную спальню, а оттуда в личный косметический кабинет. Там ее уже ждала массажистка. Ее заменили личный парикмахер и визажист. Через полтора часа она вышла к обеденному столу во всем блеске своей красоты.
– Госпожа Архипова, к вам на прием Ксения Архипова, по всей видимости, дочь вашего покойного мужа, – сообщил ей после обеда дворецкий.
– А это мне знать, кто она такая, – грубо оборвала его Маша. – Скажите ей, что я, возможно, приму ее сегодня вечером.
Но приняла она ее только через два дня. Каждый сверчок знай свой шесток. Вот пусть и эта знает свое место.
– К тебе не пробьешься, – с усмешкой сказала Ксения. – Прямо царица стала.
Маша ожидала от нее хотя бы тени почтения. Но Ксения вела себя развязно. Не дожидаясь приглашения, села в кресло в ее личном кабинете, заложила ногу на ногу и запросто закурила.
– А я и есть царица, – глядя на нее как на полнейшее ничтожество, ответила Маша. – И прежде чем закурить, извольте спрашивать разрешения.
– Извольте спрашивать разрешения? – прыснула со смеху Ксения. – Где это ты таких слов нахваталась?
– Знаю правила хорошего тона.
– Фу-ты ну-ты, с ума сойти. Правила хорошего тона? Между прочим, я в дом своего отца пришла, а ты меня два дня мусолишь.
– Я была занята, – сверху вниз посмотрела на нее Маша.
Чего эта пташка о себе возомнила?
– Чем? Любовью? – уколола ее взглядом Ксения.
– Это не твое дело! – рассердилась Маша.
Какая наглость!
– Я тоже так думаю. Твоя интимная жизнь, дорогая мамочка, не должна касаться никого. Но журналисты почему-то думают иначе.
– Какие журналисты?
– А те, которым я хочу передать эти фотографии.
Ксения небрежно достала из сумочки пухлый конверт и швырнула его ей на стол. Маша достала первую фотографию и обомлела. Она и Женя, он внизу, она сверху. Глаза ее закрыты, а рот открыт – из него вырывается тягучий стон. Она даже услышала его. Дальше все в том же духе. Десятка два фотографий, и на них она то сверху, то снизу, то сбоку, то на четвереньках.
– Кстати, тебя запечатлели еще до того, как умер мой отец. Это не трудно доказать, уверяю тебя, – добивая ее, сообщила Ксения.
Да, если эти снимки не дай бог попадут в руки охотников за сенсациями, по ее престижу будет нанесен серьезнейший удар.
– Как они к тебе попали?
– А я за тобой следила. Знала, что ты, сучка поганая, не по любви замуж вышла. – Глаза Ксении налились ненавистью. – Догадывалась, что ты загуляла.
Маше стало не по себе. А вдруг она знает и о ее причастности к смерти Петра? Но нет, Ксения об этом не знает.
– Я знала, что ты еще та потаскуха, но не стала позорить тебя. Недавно же ты хотела меня унизить. Теперь я опускаю тебя. А еще я хочу продать тебе эти фотографии.
– Сколько ты хочешь за них? – пытаясь взять себя в руки, спросила Маша.
– Сто тысяч долларов.
– Но это большие деньги.
– Для меня да, для тебя нет. Думаешь, я не знаю, сколько оставил тебе мой отец?
– Ладно, договорились, – поспешила согласиться Маша.
Она уже боялась продолжения разговора.
– Завтра я вылетаю в Париж. Вернусь через неделю. Тогда и рассчитаемся.
– К тому времени эти фотографии упадут в цене.
– Почему?
– Потому что они уже попадут в руки журналистов.
– Когда ты хочешь получить деньги?
– Прямо сейчас.
– Я выпишу чек.
– Нет, мне нужны наличные. Я не думаю, что ты умрешь, если прямо сейчас отправишься в банк.
Ксения выступала не в роли просительницы. Она диктовала свои условия. И у нее было на это право.
Маше не оставалось иного выхода, как отправиться в банк. Ксения поехала вместе с ней. И ее совершенно не смущал грозный вид двух Машиных телохранителей.
* * *
– Вот, можете пересчитать, – пронзая ее свирепым взглядом, сказал здоровенный детина.
Маша почему-то сочла ниже своего достоинства вручать ей деньги лично. Через телохранителя передала ей кейс. Сама лишь похлопотала, чтобы деньги обналичили немедленно. Для нее банкир готов был луну с неба достать, а уж сто тысяч долларов и подавно. Как же, самая ценная его клиентка.