Арина по-прежнему находилась в каминном зале. Она сидела в кресле под часами, стрелки которых указывали половину четвертого утра. Туника на ней знакомая, и пуговицы нескромно расстегнуты, на столике перед ней чашечка дымящегося кофе.
Такая же чашечка стояла на другой половине журнального столика. Еще одна валялась разбитая на полу, рядом с одним из трех трупов, в который Арина и воткнулась ошалелым взглядом, не в силах вытянуть его, чтобы посмотреть на Аркадия.
– Извини, что помешал, – с сарказмом сказал Аркадий.
Но девушка даже не шелохнулась.
Он подошел к окну, глянул во двор, посмотрел через забор на соседский дом. Ступеньки и само крыльцо он не видел, но мог сказать, открыта дверь под шиферным козырьком или нет. Закрыта она. И в окнах дома свет не зажегся. Значит, не всполошил он своими выстрелами соседей.
– Мне, наверное, тебя тоже придется убить, – сказал Одинцов, глянув на Арину.
– Что?! – встрепенулась она. – Убить?! Меня?! Не надо!!!
Она сползла с кресла на колени, в ужасе и мольбе протянула к нему руки.
Похоже, она говорила правду, что под страхом смерти готова была продать не то что мать, а саму себя.
– Ты все видела. Ты все знаешь. А потом – ты меня предала… Чем ты меня опоила?
– Обычный феназепам… Я его с собой брала, чтобы в самолете спать. Я боюсь самолетов!
– Тварь ты неблагодарная. Потому и боишься всего, – презрительно скривился Аркадий. – Я с тобой по-человечески, а ты меня Каманину сдала.
– Я не сдавала! Он сам! Я сама в трансе была, когда он появился! Поднял меня с кровати, собирайся, говорит, с нами поедешь…
– А кофейку, значит, на дорожку решила попить.
– Ребята сами предложили… Нормальные ребята, не злые…
– Кто говорит, что злые? Очень добрые. Это я, злыдень, всех положил. А они добрые. И цветочками в нас вчера стреляли. Чем они стреляли, ромашками там или одуванчиками?
– Н-не знаю, – судорожно мотнула головой Арина.
Она даже не пыталась подняться с колен, хотя руки уже к Аркадию не тянула. Она обняла саму себя, пытаясь согреться. Зуб на зуб у нее не попадает от нервного озноба.
– Значит, ромашками…
– Н-нет, они убить хотели нас… Тогда…
– А сейчас?
– И сейчас… Тебя сейчас… И меня… Да, меня тоже…
– А усыпила меня зачем?
– Чтобы ты не приставал.
– А я собирался?
– Не знаю. Но я хотела… Я бы сама к тебе пристала…
– Не надо меня лечить. Ты не доктор. Не доросла ты до врача. А вот санитаркой поработать придется…
Аркадий обыскал покойников, забрал у них ключи от машин, одну из них загнал во двор, багажником к двери. А затем, выключив фонарь на столбе, на пару с Ариной стал затаскивать в него трупы. Пока ночь и сама ситуация предоставляли ему возможность беспрепятственно избавиться от покойников, он должен был сделать…
Арина в изнеможении опустилась на землю, застланную палой листвой, подняла руку и тут же уронила ее себе на лоб.
– Если я умру, пообещай мне, что похоронишь меня по-человечески, – страдальческим тоном, еле слышно попросила она.
– Как ты жила, так и похороню.
Аркадий сидел рядом с ней и жевал соломинку. Он тоже очень устал, но умирать от истощения сил не собирался.
– А как я жила?
– Тебе видней.
– Я, между прочим, сегодня три профессии освоила.
Она подняла руку, вытянула один палец, второй, третий.
– Интересно знать.
– Санитаркой была – трупы таскала. Водителем катафалка была – трупы перевозила. Гробокопателем была – трупы хоронила… Даже четыре! Полы кто мыл? Кто за горничную пахал?
Что верно, то верно, поработать ей пришлось. Потому что Аркадий ее не щадил. И яму для трупов рыть заставлял, и закапывать их – тоже. Так ведь и он сам не сидел сложа руки.
– А ты киллером сегодня работал. И подлецом… Можешь меня убить, мне уже ничего не страшно.
– За подлеца спасибо.
– А разве нет?
Аркадий пошел на хитрость, чтобы накрепко «привязать» Арину к трупам. Он вложил в ее руку пистолет, из которого убивал, а потом закопал его в лесу, недалеко от «братской» могилы. Так он застраховался на случай, если вдруг у Арины появится мысль явиться в милицию с повинной. Правда, «пальчики» он ее стер, но ей об этом знать необязательно.
– Зато теперь мы квиты.
– Извини. Я правда вела себя как дура… Это меня заклинило так. Думаю, проснешься ты утром, а я расскажу тебе, как мы с тобой этим занимались… А может, я в самом деле боялась, что сама начну к тебе приставать?
– Откуда я знаю, может, и приставала…
– Ну нет! Я же не извращенка, чтобы с покойником… Тьфу ты, со спящим!..
– Так я и был покойником… Потому что ничем не мог себе помочь. Тебе хоть кофе предложили… Что тебе про Перекатова говорили?
– За границей он уже. Где, не сказали. Да они и сами не знают. Разве что Каманин в курсе. Был… Ты планы Перекатова спутал, тебя действительно собирались взорвать в машине.
– И тебя тоже.
– Ну да… Не думала я, что Перекатов такая сволочь!
– Как же – не думала? А куда Олег из вашей группы исчез? Кто с ним так?
– Ну, я же не знаю точно, что с ним стало, только догадываюсь… Но, в общем, да, Перекатов – страшный человек. А что ты хочешь, он свой капитал в девяностых сколачивал. А что такое девяностые – приватизация, бандиты, разборки, все такое…
– Чечня, война, – кивнул Аркадий.
– Ну да. Чечня… Я знала, что ты в Чечне был. Офицер. Десантник. Но не думала, что ты так можешь, один, всю эту свору. Прямо как в кино. У меня до сих пор поджилки трясутся. За прошлое страшно. А за будущее – как-то не очень. Потому что ты у меня такой крутой… А может, не надо было их убивать? Все-таки люди.
– Это ты у меня спрашиваешь? Или я не человек? Один раз Перекатову меня сдала, другой – Каманину, – с мрачной насмешкой сказал он.
– С Каманиным случайно вышло, честное слово!
– Не знаю, может, ты вражеский агент, казачок засланный.
– Ну какой я казачок! Жила на содержании, ничего не делала, никому не мешала. Теперь вот, как та дура, с тобой бегаю. Карточка заблокирована, живых денег совсем чуть-чуть… Слушай, а чего я на земле лежу?
– Привыкаешь, наверное.
– Тьфу на тебя! Накаркаешь еще!
Она поднялась и направилась к машинам, едва видневшимся вдали.
Аркадий нарочно оставил их в стороне. Бросать не хотелось, потому что он нуждался в транспорте. Но и рядом с ним находиться было опасно. Дело в том, что в обоих джипах были установлены радиомаячки, и на экранах навигаторов мерцали отметки от них. Из одной машины можно было следить за другой. Но, возможно, в распоряжении Каманина имелось что-то вроде резервной зондеркоманды, бойцы которой также обладали возможностью наблюдать за этими «Хаммерами». Если так, то рядом с машинами находиться было очень опасно. Но Аркадий нарочно не бросал их. Он держал их в поле зрения. Ему нужно было знать, есть ли у Каманина еще люди. Вдруг после отъезда своего босса он распустил всю свою охрану, оставив только самых лучших и верных бойцов. И то лишь для того, чтобы, расправившись с Аркадием, бросить их и укатить за рубеж вслед за Перекатовым или даже по своему собственному плану. Может, эти два «Хаммера» с экипажами – все, что имелось в его распоряжении? Если так, то Аркадию нечего больше бояться.