– Был у меня разговор с этими людьми, – неприязненно поморщился вор. – Пока они меня не очень поняли. Но ты же знаешь, я умею уговаривать. И эти никуда от меня не денутся.
Джумбери хотел еще что-то сказать, но вдруг за дверью простучала автоматная очередь.
Оба сразу поняли, что произошло. Но Ростом оказался и сообразительнее своего гостя, и проворнее. Он резко поднялся, опрокидывая стол, и бросился в сортир. Закрывая за собой дверь, увидел, как в трапезную вламываются люди в черном, в масках, с автоматами. Снова прогрохотала очередь. Пули наверняка достались Джумбери, но как тот падал, Ростом уже не увидел. Надо было срочно выбираться из сортира. Дверь деревянная, ее легко выбить, так что счет шел на минуты, если не на секунды.
Окно под потолком не открывалось, но Ростом не растерялся, схватил бачок для использованной бумаги и выбил им стекло. На то, чтобы вытащить из рамы осколки, времени не было; он полез так, глубоко расцарапывая себе живот. Осталось только втащить в окно ноги, когда киллеры стали стрелять через дверь. Одна пуля ранила его в голень. Но все-таки Ростом отделался малой кровью...
* * *
Новенький «шестисотый» «Мерседес», снизив скорость, свернул с дороги к больничному контрольно-пропускному пункту. Вихрастый охранник выскочил из будки и с озадаченным видом уставился на машину. Номера вроде бы неизвестные, пропуска на стекле нет, но ведь это «Мерседес»! «Шестисотый»! На таких машинах ездят только крутые, а с этой кастой лучше не связываться. Тут к первой иномарке пристроилась другая, чуть попроще, но все же очень дорогая, с тонированными стеклами.
Из раздумья охранника вывел водитель, нажав на клаксон. Парень пугливо кивнул и отпустил шнур, на котором держался шлагбаум. Путь свободен. Иного Спартак и не ожидал, слишком хорошо знал он людей, с их страхами и сомнениями.
Машина остановилась у главного корпуса. Он не стал дожидаться, когда телохранитель откроет перед ним дверь, сам выбрался из салона. Не в его это стиле – строить из себя барина. Подчиненным он спуску не дает, за провинности наказывает жестко, но никто не скажет, что Спартак зазнался, презирает своих людей.
Простаком его тоже никто не назовет. Высокий, осанистый мужчина с короткой модельной стрижкой, в безупречном строгом костюме и в черной водолазке с воротником-стойкой, туфли начищены до блеска, часы «Патек Филип» на руке. И ведет себя, как подобает солидному, представительному мужчине. Высокомерием не страдает, но держится властно, уверенно и совершенно независимо.
Дежурная медсестра даже не попыталась удержать его, когда он входил в отделение, про халат ничего не спросила, хотя его не было и в помине. А где находится Ростом, ответила сразу и без запинки.
Вор лежал в отдельной палате, но без охраны. Спартаку это не понравилось. Если на Ростома покушались, ему никак нельзя оставаться без присмотра.
Ростом вымученно улыбнулся, глядя на гостя. Видно, что состояние у него не очень и в глазах тревога.
– Что случилось, уважаемый? Почему весь в бинтах? – участливо, но без всякого благоговения спросил Спартак.
– Да вот, пуля в ноге. И живот расцарапал...
– Стреляли, говорят...
– Джума убили.
– Не знаю такого.
– Точно не знаешь? – внимательно посмотрел на него вор.
– Ты меня в чем-то подозреваешь? – возмутился Спартак.
– Да нет, не подозреваю, – замялся Ростом.
– Ты не темни, говори начистоту. Если в чем-то подозреваешь, так и скажи. Я тебе расклад по всей теме дам, и ты поймешь, что я тебе не враг. Да ты и так это понимаешь. Не для того я тебя три года прикармливал, чтобы убивать.
– Ты меня прикармливал?
– Ну, что-то в этом роде, – не смутился Спартак. – Мне проблемы с ворами не нужны, поэтому ты легко получал свое. И дальше получать будешь. И охрана у тебя будет, нельзя тебе сейчас без охраны.
– Всех ребят моих положили, падлы... – удрученно вздохнул вор. – И я знаю, кто это сделал.
Он явно ждал, что Спартак клюнет на эту замануху, но тот ничем не проявил свой интерес. Ростом получал долю в свой общак, время от времени помогал ему разруливать ситуацию, но все-таки у него свои дела, и в них лучше не лезть. Своих проблем хватает.
– Беспредел это, Спартак, – не дождавшись правильной, на его взгляд, реакции, продолжил Ростом. – Джум законным вором был, а его убили. И на меня покушались.
– Времена нынче такие, – уклончиво ответил Спартак. – Сплошной беспредел.
– Ну, времена не времена, а за вора особый спрос.
– Понятное дело.
Всем своим видом Спартак давал понять, что не собирается решать воровские проблемы. У Ростома свой клан, там свои торпеды, пусть их и выводят на цель.
– Джум на «Витязь» наехал, оттуда уши растут...
– «Витязь»? Казино? – сухо спросил Спартак.
– Да, казино.
– Был. Знаю.
Там и казино, и ночной клуб, и место отличное, в районе Садового кольца. Публика солидная, уважаемая, и деньги большие крутятся. Потому и нашла воровская коса на камень...
– Надо спросить с этих ребят, – с надеждой посмотрел на него Ростом.
– Надо. Обязательно надо. Чтобы другим неповадно было.
– Ты бы мог решить эту проблему, – осторожно посмотрел на него вор.
– Какую проблему?
– С «Витязем». Ну, с теми, кто за ними стоит.
– Что, вот так просто взять и всех их тупо сделать?
– Не тупо, а по уму. Ты можешь, я знаю.
– Ты знаешь, а я не знаю. Всех ваших раскладов не знаю. И не знаю, кто вашего Джума завалил. Ты говоришь про «Витязь», но я не уверен, что это они. Может, кто-то другой, а может, это с тобой вопрос решить хотели, откуда я знаю?
– Может, и со мной, – закусил губу вор.
– Я в ваши воровские дела не лезу и на сходах у вас не бываю. Ты, Ростом, личность уважаемая, мы с тобой душа в душу живем, но в свои дела меня не втягивай. Не воровской я человек.
– Но ты мог бы им стать. Человек ты сильный, авторитетный. На тебя можно ставку сделать. Назначим тебя положенцем, посмотрим, как себя вести будешь, а там, глядишь, и коронуем...
– Звучит, конечно, заманчиво...
Спартак прекрасно понимал, что титул вора в законе придаст ему вес в подлунном мире. «Кто репчинский рынок держит?» – «Спартак, он в законе». – «Ну, если в законе...» На этом весь разговор и закончится. А рынок этот – серьезное предприятие, покруче всяких там «Витязей», и желающих поиметь с него не уменьшается, а скорее наоборот.
– Но я на зоне ни одного дня не пробыл, какой из меня вор?
– А три года в дисбате?
– Там не зона, там армия строгого режима, – усмехнулся Спартак. – Все не то... Вор – это очень серьезно. И не сделаешь ты меня вором. «Апельсином» сделаешь, а вором – нет. «Апельсином» я быть не хочу. Не хочу, чтобы надо мной смеялись.