– Было бы неплохо, – оживился Качан.
– Ты меня знаешь, я круто могу подняться. А ты с Родей казино вроде бы собираешься открывать. Второе. А там, глядишь, и третье. Будешь посылать сюда на общак, и никаких проблем у вас не будет. А если что, на меня сошлетесь. Мне вы платите, законному вору Витязю...
– Ты еще не в законе.
– Это я о будущем. О скором будущем... Поверь, пятьдесят штук – это совсем немного по сравнению с тем, что вы можете потерять. И вообще, это круто. Я в законе, а вы – моя пристяжь, в любом разборе на меня можете ссылаться. Разве это плохо – все конфликты без крови решать?
– Заинтересовал ты меня, брат. Конкретно заинтересовал, – признался Дима. – Думаю, мы вложимся в твою, гы, предвыборную кампанию... Только и ты не должен нас подвести.
– Слово пацана!
– Тогда заметано. Думаю, что и Родя будет не против.
На следующий день Гена узнал, что Буран сказал «да». А еще через неделю состоялся первый прогон, и в лагерный общак поступили деньги.
Но, как оказалось, не все были этим довольны.
* * *
Юра Макогон млел от удовольствия, как девственница на первом свидании. Видно, карта у него хорошая. Да и на кону все его долги. Одним махом все можно списать. Он едва сдерживал визг удовольствия в предчувствии большой победы.
– Тринька!
Действительно, карта у него сильная. Самая крутая «тринька» – туз, девятка, десятка. Но Гена лишь снисходительно усмехнулся. Он показал еще более сильную карту. Три шестерки у него, этот козырь могли побить только три туза.
– Черт! – как ужаленный вскочил Макогон.
– Что такое не везет и как с этим бороться? – оскалился Гена.
– Давай еще!
– Гонишь? Ты мне уже две штуки баксов торчишь. Сначала отдашь, а потом повторим...
– Но у меня сейчас нет, – обмяк парень.
– Юра, ты мне брат или как? – утешительно улыбнулся Гена. – Я же тебя понимаю – семья у тебя, все такое... Жена молодая, ребенок. Им сейчас тяжело. Откуда деньги? Так что давай так: ты мне должен, но я тебя торопить не буду. Но с одним условием – пока не отдашь долг, за стиры не сядешь. Никаких шпили-мили, понял?
– Да, конечно! – обрадовался Макогон.
Со стороны это выглядело красиво. Гена – отрядный смотрящий, Юра – боец из его свиты. И как бы в награду за верную службу благородный пахан прощает заблудшую душу.
Но никакого прощения нет и не будет. Карточный долг мертвым грузом повиснет на Юре. И когда-нибудь Гена в жесткой форме потребует его вернуть...
* * *
Абакум был вежлив, обходителен, но в глазах – сплошной лед. Не Гена ему сейчас был нужен, а деньги, на которые можно было его поиметь. Оказывается, в лагере были два вора и два общака. Абакум вел настолько скрытный образ жизни, что Гена узнал о нем не сразу. Все в зоне решал Спартак, Абакум же отсвечивал где-то в стороне. Но старому вору нужны деньги, а пятьдесят тысяч долларов – куш солидный. Ради него и Гену можно приветить, кружку с «дегтем» по кругу с ним прогнать, что очень почетно.
– Я – настоящий вор, и у меня настоящий общак, – после предисловий перешел к главному Абакум.
Гена скрыл усмешку. Именно это и ожидал он услышать. Так что Абакум – вполне предсказуемая личность.
– И если ты хочешь быть в зоне реально уважаемым человеком, ты должен быть со мной, а не с Никоном.
Так ему Гена и поверил. Спартак в зоне все решает, Абакум же не при делах. И пусть не лечит лекаря...
– Я думал, у вас договор с Никоном, – уважительно сказал он. – Думал, он под вами. Вы смóтрите – а он делает...
– Я смотрю, – после долгой паузы кивнул Абакум, – а он делает. Только не совсем то, что нужно, делает.
– Ну, он вор молодой, горячий. На зоне первый раз, порядков особо не знает, потому и старшим место не уступает. А у меня второй срок. И по первому сроку я тоже за зоной смотрел. Ну, зона у нас не совсем воровская, больше бандиты, рэкет там, все дела, с такими сладить непросто. Но ничего, я справлялся...
– Это ты к чему клонишь? – внимательно посмотрел на него вор.
– Ну, Спартак через два года откинется, и общак вместе с ним уйдет. А я останусь. И братва моя раскрутится, денег больше на общак прогонять станут. Сто штук, двести... Я бы мог на место Спартака встать. Ну, не в том смысле, что вместо вас. Нет, вы наверху, я внизу, вы смóтрите, я решаю. И все лавье к вам в общак...
– А кто ты такой, чтобы решать? – осадил его Абакум.
– Ну, если никто, тогда о чем разговор? – скромно пожал плечами Гена.
– О деньгах разговор.
– Деньги, лавешки, финики, бабульки... Я их очень люблю. И Спартак любит. Никон, в смысле. Ему не понравится, если я деньги к вам в общак ссыпать буду. А чего мне с ним ссориться? Он меня за отрядом смотреть поставил, а уйдет, глядишь, вместо себя оставит. А что, я пацан правильный, косяков за мной нет, вторая ходка, с воли конкретный «грев» на общак идет. Да и откуда деньги брать, когда Никон уйдет? Он, может, и будет прогонять лавье, а может, и нет. Вдруг планы изменятся? Или возможности развалятся? Все может быть. А мне братва засылать будет, реально засылать. А если меня коронуют, денег еще больше будет...
– Коронуют? – как от зубной боли скривился Абакум.
– Ну да. Пусть «апельсином» буду, зато с короной. И уж я себя поставлю не хуже Спартака...
– А не споткнешься?
– Все может быть. Судьба-злодейка, потому и зарекаться не буду. Конечно, если вы мне корону пообещаете, то я с вами... Вы – старый вор, о-очень уважаемый. Никон вам не чета...
– Я «апельсины» не выращиваю.
– Хотя бы пообещать можете? Я вести себя правильно буду, все, что надо, сделаю. Ну, и деньги к вам в общак, само собой...
– Пообещать? – лукаво сощурился Абакум. – Пообещать можно... Ну, если вести себя правильно будешь... Если братва за тобой реально пойдет... Все может быть...
Хитрит вор. Не станет он короновать Гену. Вернее, не хочет сейчас этого делать. Но есть в нем гнильца, не жалует он Спартака и наверняка хочет избавиться от него. Что ж, Гена ему в этом поможет, и с деньгами проблему решит. Главное для него сейчас – поддержка старого вора, и он ее, считай, получил. А это зеленый свет по главной улице...
Извозчик, отвези меня, родной!
Я, как ветерок, сегодня вольный.
Пусть стучат копыта дробью по мостовой.
Да не хлещи коня – ему же больно!..
Голос у Макогона гнусавый, с надрывной хрипотцой, но песня звучит, и на гитаре у него неплохо получается лабать. Только и без него есть певуны, есть кому подхватить его гитару.
– Пошли, я тебя домой отвезу! – хлопнув его по плечу, задорно сказал Гена.