– Хорошо, – нехотя кивнула она.
– Хоть под венец, да?
– Ну, можно...
– С тобой.
– Зачем со мной? – ужаснулась Татьяна.
– Что, не нравлюсь?
– Ну, в общем-то, ничего...
– Так в чем дело?
– Э-э, замужем я как бы...
– И даже не как бы... Нет у тебя мужа, теперь ты вдова. Или нет?
Татьяна мотнула головой, опустилась на землю, подобрав под себя ноги, закрыла лицо руками и разрыдалась.
– Поплачь, легче станет... А потом собираться будем...
Больше всего на свете Ролану хотелось завалиться спать – на мягкий матрас в палатке, под теплое одеяло, неплохо бы в обнимку с Татьяной, для большего комфорта. Но, увы, надо было как можно скорей убираться с этого усеянного трупами места.
Сколько помнил себя Дима Бабочкин, он всегда нравился слабому полу – сначала девочкам из своей школы, затем девушкам из техникума, в котором постигал мастерство слесарного искусства. Красивый парень, спортивный – отец, тренер по карате, с раннего детства заставлял его идти по своим стопам. Заглядывались на него и взрослые женщины – они-то и сыграли с ним злую шутку.
Школьная пора прошла в родном городке Гачкине, а техникум находился в Черноземске. Жил он в общежитии, денег, высылаемых родителями, катастрофически не хватало. Но в один прекрасный момент он познакомится с доброй тетенькой, которая сначала уложила его к себе в постель, а затем поселила в своей квартире. Так он жил на всем готовом, получал небольшие деньги на карманные расходы. Со временем требования его возросли: он пристрастился к ночным клубам, ему хотелось хорошо одеваться, знакомиться с красивыми девочками – со всем отсюда вытекающим. В конечном итоге он разругался со своей покровительницей и был совсем не вежливо выставлен за дверь. Он забрал с собой все свои вещи, а также прихватил дорогой набор столового серебра. Тетенька нашла его в техникуме, потребовала вернуть пропажу, но Дима образно послал ее на три буквы. Она пригрозила ему милицией, он ответил ей тем же. На тот момент ему еще не исполнилось восемнадцати, и его благодетельница запросто могла угодить за решетку за совращение несовершеннолетних.
Столовое серебро он продал через знакомого студента, вырученные деньги прокутил в ресторане с одной смазливой крошкой. Когда от бублика осталась одна только дырка, познакомился с миловидной и, что важно, состоятельной женщиной лет тридцати пяти. Поселился у нее в квартире, стал жить на всем готовом, не забывая время от времени о своих молоденьких подружках. В конце концов он был уличен в неверности, обвинен в транжирстве и вычеркнут из личной жизни очередной благодетельницы. В этот раз он унес с собой золотой перстень с настоящим изумрудом. Продал его, прогулял, а потом появились товарищи из уголовного розыска, взяли его под белы рученьки и отвезли в отделение. Но вскоре обкраденная женщина вынуждена была отозвать выдвинутое в его адрес обвинение в обмен на согласие Димы забрать свое заявление, в котором он слезно поведал, как подло был совращен и нагло использован великовозрастной развратницей. Женщине еще пришлось раскошелиться, чтобы следствие позволило ей сделать обратный ход.
В таком ключе и продолжал жить Дима Бабочкин, пока не оказался в уголовном розыске в следующий раз, после того как нагрел очередную благодетельницу на десять тысяч долларов из тех денег, что она откладывала себе на новую иномарку. В тот раз он забылся и совершил кражу после того, как ему исполнилось восемнадцать. Должен был идти в армию, а попал за решетку – на долгие три года. Вот там он и вспомнил добрым словом своего отца, сгонявшего с него в день по семь потов, чтобы он вольготно чувствовал себя и на татами, и в уличной драке. Тюремных понятий он не знал, зато быстро понял, что в неволе сила решает если не все, то многое. Одному приставале он сломал челюсть, другому нос, третьему отбил селезенку. На этом домогательства со стороны озабоченных прекратились. Братва зауважала...
Отмотал срок, вернулся в Черноземск, отец помог устроиться тренером по карате в спортивной школе, но очень скоро он оказался в частном фитнес-клубе, которым владела не очень симпатичная, но богатая особа в годах. Уроки карате он преподавал ей лично – сначала в спортзале, а затем и в постели. Жил он с ней долго, пока не надоело. К тому времени он состоял в хороших отношениях с женщиной побогаче, она-то его и пригрела. В этот раз за дверь она выставила его сама. Уличила в измене с молоденькой служанкой, и от ворот поворот. Это бы ладно – со зла дамочка обвинила его в краже, которой не было.
И снова изолятор временного содержания, и снова общение с операми, которые свято верили, что часики с бриллиантами украл именно Дима. Прошлая его судимость как нельзя лучше укрепляла это их мнение. Все бы ничего, но они стали выбивать из него показания, а у него не выдержали нервы. Ментам досталось на орехи, а он едва избежал печальной участи. Лишь чудо спасло его от пресс-хаты. Но ничего не могло спасти его от обвинительного приговора. Снова этап, снова зона, на этот раз строгого режима.
Но ничего, он опять на свободе. Двадцать восемь лет – совсем не возраст, можно начинать жизнь сначала. Но с чего начинать? Ни кола у него в Черноземке, ни двора. А в родной городок он возвращаться не желает. Да и не ждут его там. Старший брат и младшая сестра делят и без того тесную квартиру с родителями. Три семьи на одной жилплощади – такого блага никому не пожелаешь. К тому же в Гачкине с работой худо, и все друг друга знают – так что судимости свои никак не скроешь. Пальцем на Диму показывать не станут, но на работу никто не возьмет.
Можно было бы нагрянуть к последней благодетельнице, к той, что спровадила его на нары, но разборки с ней могли выйти для него боком. Бить он ее не станет – не в его правилах наказывать женщин кулаками. И ругаться с ними – себя не уважать. Так что лучше не искать вчерашний день. Надо думать о завтрашнем...
Есть еще вариант – снять новую богатую пассию, но Дима давно уже стал взрослым человеком, не хотелось играть в эти гиблые для самолюбия игры. Противно быть альфонсом...
Был у него адресок, который подкинул ему Ролан. Некая Венера Милосская, пардон, Тихонова. Ролан говорил, что жена после развода с ним оставила его фамилию. Если так, значит, не все сгорело между ними, и ему не стоит встревать в их отношения камнем преткновения. Более того, он слово Ролану давал, а это свято...
Он собрался с духом и нажал на клавишу звонка. Ждать пришлось недолго. Дверь ему открыла растрепанная и неряшливая женщина лет сорока пяти. Опухшее от пьянки лицо, запах перегара, купленный когда-то на стройное тело халат лопался по швам под натиском подкожного жира...
– Ты откуда такой взялся, красавчик? – с похотливым интересом глянула на него женщина.
– А мне Венера нужна. Тихонова Венера.
– Я Тихонова Венера.
Она выглядела старше, чем Ролан, гораздо старше. Или у них была солидная разница в годах, или она так сильно опустилась. Глядя на нее, Дима еще больше утвердился в решимости сдержать данное Ролану слово.