– Шарики? К пистолету?!
– Нет, пистолет находился в кулаке. Большой такой надувной кулак размером с мою голову, даже больше. Он когда выстрелил, этот кулак сдулся. А потом и вовсе улетел. Вместе с шариками. И пистолет улетел…
– На шариках? – Эльвира Тимофеевна сдерживала себя, чтобы не засмеяться.
А сдерживать себя она умела, ведь она – профессиональный психиатр, и работа с душевнобольными – ее хлеб.
– А что здесь смешного? Шарики с газом, их подъемной силы достаточно для того, чтобы поднять в воздух предмет весом в один килограмм…
– Как же ваш клоун целился, если шарики тянули пистолет вверх?
– Он целился с учетом этого вектора силы. Я не думаю, что прицелиться было сложно. Возможно, он тренировался до этого… И, между прочим, очень удобно. Выстрелил – и тут же избавился от пистолета. А шарики поднялись высоко в небо…
– Вы видели, как высоко поднялись шарики в небо?
– Да, видел.
– Так вы за шариками следили или за клоуном?
– За шариками следил, а за клоуном бежал… Он очень быстро бежал.
– Не удивительно. В цирке с плохой физической подготовкой делать нечего.
– Логично. Только я не думаю, что этот клоун из цирка. Да и не клоун он был, а киллер. Высококлассный киллер. А клоунский наряд – это маскировка…
– Допустим. Но почему он бежал к нашей больнице?
– Вот это я и хочу выяснить.
– И через забор, вы говорите, он перелез очень ловко, – вспомнила женщина.
– Да, как будто много раз это делал.
– То есть вы хотите сказать, что наша больница – прибежище для киллеров? – заключила Эльвира Тимофеевна.
– Я бы не сказал…
– Значит, прибежище для клоунов?
– Нет. Ваша больница – филиал уголовного розыска, – натянуто улыбнулся Торопов.
Нужно было как-то выкручиваться из той, мягко говоря, неловкой ситуации, в которую он попал. Клоун, воздушные шарики, пистолет в надувном кулаке… Не самая удобная тема для разговора с психиатром.
– Такое ощущение, что не я веду следствие, а вы.
– Скажите, а вам никогда не приходилось иметь дело с душевнобольными людьми? – сощурившись, деловито спросила женщина.
– Этого добра везде хватает, что у нас, что у вас… Помню, приходил к нам один товарищ, уверял, что пытался, но так и не смог убить свою тещу. Отрубит, говорит, голову топором, а у нее новая вырастает. Отрубит эту, новая отрастет… Угадайте, куда мы его отправили?
– К нам вы его отправили. Но прежде чем сделать это, вы его допросили. А потом с ним в таком же ключе разговаривали и у нас. Логично?
– Я понимаю, к чему вы клоните. Понял это с самого начала…
– Неприятное это ощущение, когда вас держат за душевнобольного человека?
Эльвира Тимофеевна мило улыбнулась, но взгляд остался холодным и незыблемым, как обледенелая скала.
– Да, но зато приятно иметь дело с человеком, который вызывает такое ощущение, – нашелся Торопов.
Он должен был склонить эту зрелую красавицу на свою сторону. Ему нужно найти убийцу своего шефа, и он должен остаться на территории этой психиатрической лечебницы. Но в статусе гостя, пусть и не самого почетного.
– Особенно если это красивая женщина…
– Если это комплимент, то спасибо, – нехотя отозвалась Эльвира Тимофеевна.
Она поблагодарила его так, как будто он действительно был ее пациентом, причем тронутым на почве сексуальных страданий.
– Но ведь это всего лишь ощущение. А на самом деле я точно знаю, что киллер перелез через забор вашего заведения. Возможно, он до сих пор находится здесь…
– И чем я могу вам помочь?
– Во-первых, я должен связаться с начальством. Во-вторых, я бы хотел остаться здесь, чтобы разобраться с ситуацией, так сказать, на месте…
– Вы так уверены, что ваше начальство согласится с вашим решением?
– В городе произошло заказное убийство, и я единственный, кто пытался преследовать киллера, кто взял его след. И кому, как не мне, заниматься расследованием…
Торопов осекся, споткнувшись о жесткий, как мрамор, взгляд Эльвиры Тимофеевны. Она стояла возле своего стола, холодно смотрела на него и рукой показывала на телефон. Она ясно давала понять, что на какое-то время он мог стать хозяином ее кабинета. А когда Павел Торопов снял с рычага трубку, женщина так же молча вышла в коридор.
Пышные кусты шиповника с шорохом качались на ветру, создавая эффект надвигающейся на берег морской волны. Торопов не боялся утонуть в них, но все-таки воспринимал их с опаской. Вчера, преследуя киллера, он опрометчиво нырнул в шиповник, колючая ветка больно хлестнула его по щеке. А если бы в глаз?..
Сейчас, продвигаясь по тропинке, он аккуратно раздвигал ветки, а еще внимательно смотрел под ноги. В нескольких десятках метров от забора шумела шоссейная дорога, может, какой-то водитель совсем недавно побывал под этими кустами. Но все чисто, и можно не опасаться за санитара, с отрешенно-пренебрежительным видом шедшего позади. Вид у этого щекастого здоровяка был настолько глупым, что Павлу казалось, будто в медперсонал диспансера его взяли из числа бывших пациентов. Бывают же тихопомешанные олигофрены, не представляющие особой опасности для общества. Так это или нет, но Торопов почувствовал вдруг обязанность заботиться об этом парне. А может, Эльвира Тимофеевна внушила ему это чувство, когда навязывала сопровождение? Ведь он был благодарен ей за то, что ему позволили вести расследование.
Еще он обследовал ветки кустарника, нашел одну сломанную, другую, и обе на уровне лица. Первая ветка могла ударить по лицу его, вторая – киллера. Если так, то их можно взять на анализ, ведь на них остались микрочастицы кожного покрова преступника. Еще есть анализ ДНК, но это сложно, а в его положении и вовсе невыполнимо.
Но вместе с мыслью об анализе у Торопова возникло предположение, что на лице киллера могла быть такая же отметина от ветки, как у и него – бледно-розовая полоса через всю левую щеку.
Павел подошел к высокому забору из бетонных плит, плотно сомкнутых между собой. В том месте, где киллер преодолел преграду, в плитах имелись как будто специально сделанные выбоины, достаточно широкие для того, чтобы с ходу и с прыжка попасть в них ногой. Попасть, зацепиться, перенести вес тела на руки, чтобы затем схватиться за верхний срез плиты. Именно так вчера и поступил киллер, уходя от погони. И Торопов повторил его путь; правда, ему пришлось сдать назад, разогнаться… Взять это препятствие он смог только с третьей попытки. Еще вчера, переваливаясь через преграду, он успел заметить, что по верху забора натянута колючая проволока, и только в этом месте она отсутствовала. Вне всякого сомнения, ее срезали те, кто пользовался этой лазейкой. И если киллеру известен этот путь, значит, диспансер для него – дом родной или что-то вроде того. Может, он работает здесь, а возможно, лечится, симулируя душевное расстройство. А возможно, он и настоящий псих, помешанный на убийствах. Но где он тогда взял пистолет? И кто запустил в небо ракету?..