Зато он нашел Катю. Вернее, она сама подошла к нему. Женщина была в темно-синем халате, который сидел на ее крупном, но вовсе не жирном теле на манер платья «сафари»: сверху расстегнуты две пуговицы, снизу – одна. Кожа гладкая, загорелая. На лицо она, может, и не красавица, но все-таки есть в ней что-то такое, отчего могут завибрировать струны в мужской душе. Крепкая бабенка, и взгляд у нее по-деревенски смешливый, в руке семечки, на губах шелуха.

– Здравия желаю, товарищ майор! – с ехидной насмешкой поприветствовала его женщина. – Ну как, нашли убивца?

– Может, и нашел, – с досадой глянул на нее Павел. – А может, и нет.

Очень неприятно было осознавать, что его держат за идиота.

– Ты одна здесь? – спросил он, кивком показав на склад.

– Да. Цирк уехал вместе с клоунами.

– С какими клоунами?

– А которых ты ищешь.

– Я одного клоуна ищу.

– Я в курсе. Клоун, шары… Достал ты уже здесь всех.

– Когда ж, Катя, я успел тебя достать?

– Во-первых, не Катя, а Таня. А во-вторых, в печенках ты у меня уже сидишь.

– Разве мы с тобой уже общались?

Насколько Торопов помнил, он ни разу не общался с ней. Да и видел ее только через окно.

– Вот достал. Нет здесь никакого Вити. И с Косынцевым я амуры не крутила.

Женщина фыркнула и повернулась к нему спиной. Она отправилась на склад, а Павел нашел в себе решимость последовать за ней.

Катя-Таня оставила дверь открытой, и он беспрепятственно зашел в сумрачное, пропахшее крысами и клопами помещение. Знакомые стеллажи с хранимыми здесь вещами, но в пространстве между ними не было дивана и электрической плиты. Посреди комнаты стоял облезлый канцелярский стол, заваленный учетными книгами, два старых стула – вот и вся обстановка. И газового баллона здесь не было. О костюме клоуна и говорить не приходилось.

– А я тебя к себе звала? – грубо спросила кладовщица.

– Мне просто интересно знать, что я здесь делал, – стараясь казаться спокойным, сказал Павел.

– Клоуна ты искал. Слушай, а ты как будто в чувство пришел, – всматриваясь в Торопова, заметила она. – То как из-за угла пришибленный ходил, а сейчас вроде бы ничего. И глаза не пустые. Так ты что, не помнишь, что здесь делал? Так я тебе скажу. Ходил здесь, выспрашивал, вынюхивал. Клоуна искал. А сейчас ты кого ищешь? Вижу, что не клоуна. Может, ты меня разыскиваешь? – женщина кокетливо улыбнулась и неторопливо расстегнула еще одну пуговицу сверху.

– Да нет, я просто, – инстинктивно попятился Павел.

– Просто у кастрата в штанах. Но ты же не такой, нет?

– Мне идти надо.

– Так иди. Ко мне!

Кладовщица взяла Торопова за руку, приложила его ладонь к своей пышной, хотя и мягковатой груди. Было в этой женщине что-то завлекающее. Но у мужчины на генном уровне заложено, что женщина не должна приставать первой. Если она берет инициативу в свои руки, значит, с ней что-то не так, значит, нужно бежать от нее. В таком случае мужчину может остановить только мысль об эмансипации и о тому подобных тенденциях в современных нравах. Но Павел ни о чем подобном не думал, поэтому поспешил убраться со склада. И ничуть об этом не пожалел. Ведь призыв, который бросила ему Катя-Таня, мог оказаться ложным. Ведь он для нее – душевнобольной, и она могла попросту посмеяться над ним. Но ведь он не принял фальшь за чистую монету, значит, он обладает способностью рассуждать здраво. Значит, он прочно, двумя ногами встал на путь выздоровления.

4

Торопов до боли закусил губу, глядя, как Эльвира Тимофеевна садится на стул, забрасывает ногу за ногу. Короткий медицинский халат на ней из шелка, белые чулки, но видно, что не на подвязках они, а на широких силиконовых резинках, верхний срез которых поднимался к самым трусикам, если таковые вообще были…

Почти неделя прошла с тех пор, как он пришел в себя, и за все это время Маша ни разу не явилась к нему ночью. И Дарья Павловна не беспокоила его. А сегодня произошла осечка. Окрепшее сознание вдруг пошатнулось, и в палату к Торопову пожаловала Эльвира Тимофеевна в том самом сексуальном костюме, который он когда-то для нее придумал.

– Не вижу радости в глазах, – сказала врач, глядя на Павла с хищной иронией падшей женщины.

– А если за тобой Маша придет? – расстроенно спросил он.

– И что?

– Ты же знаешь, что будет.

– Ты не бойся, она больше не будет на тебя кричать. И на меня тоже.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я твой лечащий врач. И я знаю, что Маша больше нас не побеспокоит.

– Я в этом не уверен.

– А я уверена. И могу тебе это доказать.

– Будешь ждать всю ночь, когда она появится?

– Нет, я спровоцирую ситуацию. Но ты должен понимать, что прежде всего я врач… Ты это понимаешь? – поднимаясь со стула, шаловливо повела женщина бровью.

– Понимаю, – механически отозвался Торопов.

– А сейчас?

Она ловко сняла с себя халат, оставшись в белом атласном корсете, утягивающем живот и поддерживающем снизу более чем наполовину обнаженную грудь, и в чулках, над которыми виднелась только тонкая полоска волос. В столь деликатном наряде Эльвира Тимофеевна выглядела и свежо, и сексуально. Да и стояла она, расправив плечи, чтобы грудь излишне не тянуло вниз, и приподняв бедро, чтобы заметен был волнующий изгиб. Павел даже пожалел, что эту нестареющую красоту можно только видеть, а на ощупь вместо женщины – пустота.

– Ну, сейчас начнется, – ошеломленно кивнул он.

Сейчас появится Маша – и поднимется грандиозный шум. А не появиться она не может.

– Начнется, – кокетливо улыбнулась Архипова. – Но только между нами.

Эльвира Тимофеевна стремительно шагнула к Торопову и, взяв за плечи, спиной уложила на кровать. Он ощущал ее прикосновения, чувствовал ее силу… А она не унималась, заставляя краснеть. Женщина уселась на Павла верхом и принялась ритмично и активно двигаться вверх-вниз. А стонала она так, что Торопов не мог понять, то ли она празднует победу, то ли вымаливает у него пощаду.

– Ты меня убил, – закрывая глаза, обессиленно протянула она, с утихающей дрожью в теле скатываясь к нему под крыло.

– И что это было? – теряясь в сомнениях, спросил Павел, когда женщина затихла.

– Догадайся сам, – прошептала она.

– Я чувствовал тебя. Я очень глубоко чувствовал тебя. Значит, ты настоящая. Но ты сама говорила, что в эротических снах мужчина может ощущать женщину.

– Но ты же не проснулся, – тихо сказала Архипова, недовольная тем, что ей приходится вступать в разговор.

Ей бы сейчас лежать и нежиться в его объятиях.