— Здравствуйте, Мамонт, — прервал паузу человек в горных защитных очках. — Кажется, вы оказались в трудном положении?
— Да, — просто и сразу ответил он. — С кем имею честь?..
— Мы ваши друзья, — незнакомец вынул из кармана вещмешка термос, неторопливо налил в крышку бурого, парящего напитка, подал Мамонту. — Возьмите, это полезно и вкусно… Вам нечего опасаться, мы ваши друзья. Называйте меня Тойё.
Мамонт взял металлический стаканчик, поблагодарил и отхлебнул напиток скорее всего, отвар чаги с добавлением женьшеневой водки.
— Снимите очки, — попросил он.
Тойё сдвинул на лоб очки, обнажив по-восточному припухлые веки и седеющие брови. Этот человек назвался мансийским именем, хотя внешне был мало похож на местного жителя. В тех всегда ясно просматривались тюркские черты, этот определённо относился к жёлтой расе, и в речи его улавливался едва слышимый акцент — многоударность, характерная для японцев, говорящих на русском. А ханты и манси, живущие среди русских, говорили без акцента.
— Спасибо, — Мамонт вернул стаканчик. — Не подозревал, что у меня есть друзья в этом районе. Тем более, вооружённые и экипированные, как спецназ.
— Это продиктовано необходимостью, — улыбнулся Тойё. — В горах остались люди генерала Тарасова, кстати сказать, вашего врага, Мамонт. Вы тоже не расстаётесь с оружием.
— В прошлом я человек военный, как вам известно, — те трое не принимали участия в разговоре и стояли с отрешённым видом. — Привык.
— А мы охотники, — почти мгновенно отпарировал он. — С детства приучены к оружию.
Этот «охотник» наверняка имел минимум два высших образования: Токийский университет, например, и какой-нибудь гуманитарный факультет МГУ.
— На какого зверя сейчас открыта охота? — будто между прочим спросил Мамонт, однако Тойё намёк понял.
— На крупного, — сказал с холодной улыбкой. — Которого берут загоном.
— А калибр не маловат? Пистолет-пулемёт годится для развлекательной охоты, где-нибудь в национальном парке…
— Нет, в самый раз. Об этом мы непременно побеседуем ещё, Мамонт, за дружеским столом, в тёплом доме, — пообещал «охотник». — У вас в берлоге девушка. Она зябнет без огня и пищи. Кстати сказать, вы тоже удачливый охотник, но сырое мясо даже мы давно перестали есть. Не пора ли нам всем отправиться в дорогу?
— Позвольте спросить, Тойё, а далека ли дорога?
— Совсем нет! — охотно и гостеприимно заверил он. — Три километра вниз пешком, а там к вашим услугам снегоход «Буран» с нартами и оленьей полстью. Через два часа мы сможем сесть за стол в жарко натопленном деревянном чуме. Если будет желание, можно принять ванну на горячем источнике. У вашей девушки сильно обморожены ноги.
— Желание будет, — согласился Мамонт.
— В таком случае нам нужно идти, пока не стемнело, — деловито скачал Тойё. — Зимний день короток…
Он что-то сказал своим товарищам, обронил одно слово на каком-то языке, и те с армейской готовностью направились к берлоге по набитой Мамонтом тропе. Сразу же закралось подозрение, что остальные «охотники» не говорят и не понимают по-русски.
Возле берлоги на валежине сидела Инга, обряженная в камуфлированный меховой бушлат, а ещё один «охотник» в толстом свитере выносил из логова мясо и развешивал его на жердь, по-хозяйски закреплённую между двух елей.
— Мамонт! — обрадованно позвала Инга, вскочила и, морщась от боли, села. — Мамонт!.. Пришли какие-то люди, объяснили, что друзья…
— Да, это наши друзья, — поспешил заверить он. — Сейчас мы поедем в гости. Там тепло, есть пища и даже горячий источник.
Она облегчённо вздохнула и неожиданно улыбнулась.
— Я так напугалась. Тебя нет…
— Теперь всё будет хорошо!
Должно быть, эта команда и в самом деле занималась промыслом зверя: развешенное мясо накрыли шкурой, мездрой кверху, чтобы птицы склевали остатки жира и мясную обрезь, края стянули шпагатом от мелких зверей. Так делали промысловики, оставляя добычу на ночь в тайге, чтобы вывезти её утром. Затем они расстелили брезент, ещё один «охотник» снял с себя бушлат.
— Девушку придётся нести на руках, — сказал Тойё. — Думаю, ей даже будет приятно.
— Да, разумеется, — согласился Мамонт, подхватил Ингу на руки и уложил на брезент. Вторым бушлатом обернул ноги. Четверо взяли брезент за углы и тренированно, словно всю жизнь таскали раненых, понесли вниз по склону. Тойё и Мамонт пошли сзади.
Странное дело, они не разоружали его, хотя точно знали, что пистолет в правом кармане фуфайки: Мамонт несколько раз перехватывал взгляды, сосредоточенные на отвисшем кармане. У тех, кто нёс сейчас Ингу, руки были заняты, и «Кедры» болтались за спинами. Тойё хоть и шёл за Мамонтом, однако тоже без заметного проявления бдительности. В любой момент можно было замедлить шаг, сблизиться с ним, потом локтем в лицо, пистолет в руку… Мысль эта начала было уже вызревать и оформляться — только не нужно спешить, пройти с километр, дать им привыкнуть к движению, а самому разогреться, чтобы заработали скованные холодом мышцы и не дрогнула рука. Инга в брезентовом гамаке может стать заложницей, если он промахнётся и не свалит всех за три секунды. Бить сначала тех, у кого короткие пистолеты-пулемёты; снайпер не успеет снять винтовку…
Замысел почти созрел, однако Мамонт неожиданно услышал за спиной негромкое бухтенье и краем глаза уловил, как Тойё говорит с кем-то по рации, прижав к горлу ободок авиационных ларингофонов.
Значит, там, впереди, у снегохода есть ещё его люди. И вполне возможно, что их путь кто-нибудь прикрывает, двигаясь незаметно сбоку или сзади. Иначе бы не вели себя так раскованно…
«Бураны» не могли подняться в гору по рыхлому снегу и потому ждали внизу. Два так же экипированных «охотника» стояли в ожидании возле трёх снегоходов, изрядно продрогшие, краснолицые и оттого напоминающие североамериканских индейцев. При появлении своих они стали выбрасывать на снег лыжи из дюралевых нарт, один что-то крикнул, возможно, на языке хантов, ибо послышался знакомый угро-финский корень слова «охота». Возможно, поздравил товарищей с удачной добычей, потому что остальные засмеялись.
— Я не знаю вашего языка, — сказал Мамонт, сблизившись с Тойё.
Он мгновенно понял намёк и произнёс короткую, выразительную фразу-запрет. Его люди тут же примолкли, засуетились возле машин. В нарте и на самом деле оказалась оленья полсть в виде широкого полуоткрытого спального мешка. «Охотники» бережно уложили в неё Ингу, затем Тойё предложил Мамонту забраться в нарты рядом с ней — заметил по пути его хромоту. Остальные встали на лыжи и взялись за верёвку, привязанную ко второму «Бурану». Запустили моторы только два снегохода; третий оставался на месте, поджидал ещё кого-то, кто должен выйти из леса. Значит, страховка передвижения была…