Мамонт снял рукавицу, сдвинул предохранитель. Сейчас вызовут сюда вертолёт, перережут дорогу, и отлов зверя закончится намного раньше, чем наступит утро.
Должно быть, охотники получили команду проверить след — мало ли их в округе! — дверца машины откинулась, на снег выпрыгнул человек и стал натягивать на себя белый маскхалат. Упаковался, подвязал тесёмки на унтах и принял поданные кем-то лыжи. Двинулся по следу медленно, с автоматом наизготовку, и по мере его приближения Мамонт поднимал оружие. Одиночный выстрел в морозном пространстве щёлкнул коротко и негромко; услышать его в чреве ГТТ с работающим двигателем вряд ли возможно. И всё-таки он выждал несколько минут, прежде чем подобрался к завалившемуся на бок охотнику. Выпрастывая его из маскхалата, увидел знакомый спецназовский камуфляж, только без всяких нашивок, нашёл в кармане портативную радиостанцию, стоящую на дежурном приёме, спрятал у себя на груди вместо простреленного магазина. Маскхалат оказался тесноватым, сковывал движения, однако Мамонт аккуратно завязал тесёмки, взял автомат охотника и встал на его лыжи. До вездехода было всего метров сорок, и это расстояние следовало пройти в открытую, как прошёл бы его возвращающийся назад охотник. Подбитые камусом лыжи почти не скрипели, мягко касаясь снега. Он знал, что они его видят и поджидают, любое подозрение оставшихся в машине людей, и уже будет не уйти…
Мамонт остановился возле урчащего вездехода, медленно снял лыжи и потянулся рукой к дверце. Но в этот миг она откинулась, и палец сам надавил гашетку. Огонь у дульного среза на несколько секунд высветил кабину — двое в спецназовском камуфляже, искажённые гримасами смерти узкоглазые лица. Мамонт тут же отскочил в сторону и следующей очередью издырявил брезент крытого вездеходного кузова, потом заглянул туда, дал ещё очередь: кажется, пусто, только ящики.
Дизель урчал, выпуская высокий дымный столб.
Он вытащил из кабины убитых, затем выгнал из леса снегоход и растолкал в нарте Ивана Сергеевича.
— Вставай, садись в кабину!
То ли дорога, то ли сон подействовали на Афанасьева — кажется, он приходил в чувство. По крайней мере, не было того испуганного, затравленного взгляда. Он обошёл стороной выброшенных на дорогу охотников, взялся за ручку дверцы.
— Это вездеход Хамары! — вдруг узнал Иван Сергеевич. — А где он сам?
Мамонт перенёс Ингу в кабину, устроил её на руках Афанасьева, сам сел за фрикционы. Потребовалось несколько минут, чтобы разобраться с рычагами управления, причём наощупь, в темноте, к тому же сквозь вылетевшее боковое стекло врывался пар.
— Где Хамара? — не мог успокоиться Иван Сергеевич. — Ты убил его?
— Не знаю! — Мамонт наконец тронул с места машину, однако остановился и, не вылезая из кабины, расстрелял двигатель «Бурана».
— Если ты убил ещё и Хамару, они нас из-под земли достанут!
— Ничего, из-под земли не достанут! — заверил он, прибавляя скорости. — Нам бы только уйти под землю… Ты знаешь эту дорогу?
— А где база? Где буровая?
— У нас за спиной!
— Значит, эта дорога к Хамаре! Туда ездить нельзя!
— Кто такой Хамара? — в кабине приходилось кричать из-за рёва дизеля. — Такой же, как Тойё?
— Хамара — жрец! — неожиданно заявил Иван Сергеевич. — Его боятся больше, чем Тойё!
— Ты же его не боишься? — через силу засмеялся Мамонт. — Спи, Иван, и ни о чём не думай!
Он постепенно привыкал к управлению. Машина оказалась новой, ходкой и послушной, от капота дизеля несло жаром, однако слева обжигало холодом сквозь разбитое пулями стекло. Лёд на усах и бороде начинал таять, текло по горлу и груди, приятно охлаждая жгущую вмятину, вокруг которой назревала горячая опухоль. Мамонту показалось, Афанасьев заснул, — заклевал носом, роняя голову на грудь Инге, но он вдруг потянулся рукой, закричал:
— Я узнал место! Сейчас будет болото, поворачивай на запад! Есть дорога!
— Нам нельзя возвращаться в горы!
— Но в горах нас Хамара не найдёт. Он боится Урала! Потому что там кончается империя Тойё!
Это уже напоминало разумную речь. Через несколько километров и в самом деде впереди замаячило белое снежное пространство и от зимника ответвился единственный гусеничный след, сначала потянувший на юг, затем резко на запад, почти в обратную сторону. Это была старая дорога, заброшенная, возможно, такой же зимник. Впереди высился Уральский хребет, который можно было определить только по высокому горизонту, закрывающему звёздное пространство. Скоро след отвалил влево, на болото, и вездеход выскочил на нетронутый снег. Перед ним часто возникали согнутые в арки деревья или зависший старый сухостойник, преграждающий путь; Мамонт поначалу инстинктивно сбавлял скорость, искал объезды, но, протаранив несколько таких преград, уже больше не рыскал по сторонам.
— Вертолёт! — неожиданно закричал Иван Сергеевич, указывая куда-то на горы. — Они нас поймают, Мамонт!
Мамонт остановился, открыл верхний люк и высунулся по пояс: вертолёт делал разворот над отрогами гор и опознавался лишь по мерцающему, как звезда, проблесковому маячку под фюзеляжем. Выписав круг, он завис на минуту и осторожно стал опускаться куда-то за одиночную гору, прямо по курсу движения, возможно, километрах в десяти. Выбрасывал десант, скорее всего, перекрывая эту дорогу. Если убитые на зимнике охотники уже обнаружены, значит, назад пути нет. Расстрелять из засады вездеход не составит никакого труда…
Мамонт выждал, когда сверкающая звезда вновь покажется на тёмном небосклоне. Вертолёт сделал поворот и пошёл над болотом, навстречу движению: заброшенная дорога находилась всего в полукилометре от кромки. Проблесковый маяк плавно проплыл мимо на небольшой высоте, послышался вой турбин и отчётливое хлопанье несущего винта.
— Хамара! — крикнул Афанасьев. — Хамара там! Я знаю!
Вертолёт ушёл в сторону зимника…
Оставался один путь — вперёд. Мамонт погнал машину по целинному снегу, не включая фар. И едва дорога пошла на подъём по склону одиночной горы, за которой высадился десант, он повернул к болоту и через двадцать минут оказался в чистом бескрайнем поле. Почва промёрзла хорошо, снег ещё был неглубоким, вездеход летел, не встречая преград, и лишь чуть покачивался на буграх мерзлотного вспучивания торфа. Если рёв дизеля и услышали из засады за горой, то настигнуть его сейчас могли только по воздуху. А пока вызванный по радио вертолёт рыщет над болотом в поисках выходного следа, он успеет одолеть открытое пространство и уйти в лес.
Гора с засадой давно осталась позади, а белое пространство никак не кончалось. Мамонт на ходу высовывался в верхний люк, чтобы осмотреться: на линиях горизонтов не было ни мигающей звезды вертолёта, ни близкого леса, и подступало чувство, будто он заблудился, попал в некий заколдованный и бескрайний круг. Сориентировался по звёздам, по белому хребту на фоне неба, нет, двигался всё время прямо. Прошло не менее получаса, а впереди так и не появилось ни одного тёмного пятна.