Двое прибывших бдительно стояли на берегу с автоматами наизготовку, пока их третий вкупе с троицей аборигенов бережно переносили на сухое место высокую гостью (от этой нелегкой обязанности не был избавлен и г-н Фань Ли). Теперь-то Мазур рассмотрел ее хорошо. И не усмотрел ничего необычного, не говоря уж о демоническом, – просто-напросто пожилая полная китаянка с надменным брюзгливым лицом, чем-то неуловимо смахивавшая на продавщицу винного отдела где-нибудь на Васильевском острове. Сходство, конечно, чисто внешнее – откровенная посредственность ни за что не сколотила бы такой вот пиратской империи и не смогла бы ею управлять который десяток лет, но все равно легендарная мадам Фанг, хоть ты тресни, до ужаса напоминала продавщицу из винного, с поправкой на расовый тип, конечно...
Она ш е с т в о в а л а к домику – а свита трусила следом, по сторонам, с таким подобострастно-истовым видом, словно каждый готов был по первому знаку королевы вырвать у себя печенку и тут же сожрать. «Боятся они ее качественно, – отметил Мазур. – Умеет баба, надо полагать, внушать почтение...»
М а д а м о чем-то спросила, судя по интонации – коротко, не поворачивая головы, совсем тихо, уверенная, что ее все равно услышат. Фань Ли что-то ответил, на ходу перегибаясь в поклоне. Мазур, понятное дело, не понял ни слова, досадливо поморщился: послал бог клиентов на этот раз, лопочут так, декаденты, что нормальный человек ни словечка не разберет...
Скрылись в доме. Ситуация откровенно осложняется: одно дело – выковыривать оттуда четверых и совсем другое – восьмерых, есть некоторая разница. Малаец прочно окопался в сортире – ну ты и засранец, приятель, откровенно-то говоря...
Сигнал, как сплошь и рядом бывает, поступил совершенно неожиданно, и от этого некая доля секунды оказалась упущенной – но именно д о л я, не больше...
Пошел спецназ! Не следует думать, что это было картинно и шумно. Не замелькали отовсюду бегущие, не раздавалось бодрых воплей, не мчался впереди орел-командир, слуга генсеку, отец солдатам, агитационно размахивая шпалером. Никаких, знаете ли, пошлостей...
Просто-напросто там и сям, сям и там появились бесшумные фигуры в пятнистом камуфляже, сливавшиеся с пейзажем, они перемещались выверенными бросками, укрываясь за всем, что только подходило в качестве укрытия, прикрывая друг друга по всем правилам, неотвратимо и жутко смыкая кольцо. Вот некто с неузнаваемым из-за черных полос грима лицом рванул дверцу сортира и в секунду просочился внутрь, чтобы позаботиться о засранце, вот еще двое ворвались – один в лакейскую, другой в домик с генератором, остальные, приближаясь со стороны джунглей и гавани, бесшумно окружили зеленый домик, и кто-то звезданул прикладом по стеклам, а другой зашвырнул внутрь парочку светозвуковых гранат...
В домике оглушительно рвануло, вспышка немыслимой яркости ударила по глазам даже сквозь опущенные веки, – но Мазур уже влетел в дверь, ногой сбил на пол согнувшегося в три погибели человека, добавил каблуком по болючей точке. Пригибаясь, огляделся – ну да, нечто вроде прихожей, обставленной с пошлой роскошью: совершеннейший контраст со внешним обликом убогого барака, тут тебе и шелковые занавеси в журавлях, и лаковые столики, и прочие утехи загнивающего буржуинства...
Бросился в соседнее помещение – а там уже вылетали со звоном стекла, это бесцеремонно пришла в гости его тройка, и с ходу, вопреки всем законам этикета, принялась молотить хозяев в хвост и в гриву, во исполнение строжайшего приказа действуя исключительно конечностями, всеми четырьмя, а кое-где, смотря по обстановке, и головой...
Ага! Иди сюда, мой сахарный пряник! Мазур, ловко перемещаясь посреди отлично налаженного хаоса, посреди хруста мебели, звона посуды и прочего дребезга (кто бы тут жалел интерьеры?), посреди летавших туда-сюда под меткими и безжалостными ударами обитателей Изумрудной Гавани, узрел, наконец, искомое. И реагировал мгновенно – подбил почтенного господина Фань Ли под щиколотку, швырнул на пол, в уголок, чтобы, боже упаси, не поцарапали в общей свалке бесценную добычу, крикнул Лошарику:
– Бери его! На улицу! Головой отвечаешь!
Лошарик, только что упокоивший вставшего на дороге сдуру пирата, мысль командира ухватил моментально, сцапал дворецкого, выкрутил руку и головой вперед выкинул за дверь, кинувшись следом. Мазур быстро огляделся, пинком отворил дверь в последнюю комнату...
Черт ее знает, как она ухитрилась не попасть под вспышку, – видимо, успела укрыться в уголке за миг до взрыва или стояла спиной к гранате... Но она таращилась вполне осмысленно, с лютой яростью на толстой харе, ни тени азиатского бесстрастия, мать ее... И здоровенный револьвер уже поворачивался в его сторону...
Мазур ушел влево, отработанным пируэтом, надавил на спуск, благо главная задача была выполнена и больше не было нужды махать конечностями... Короткая очередь швырнула королеву пиратов к стене, она влепилась спиной в черную занавеску, богато расшитую золотыми пагодами и разлапистыми деревьями, револьвер отлетел в сторону, звучно грянувшись об пол, – и мадам Фанг распласталась на полу в нелепой позе, все еще прожигая его ненавидящим взглядом, потому что последней умирает не надежда, а ненависть, как раз ненависть, но глаза уже тускнели, гасли...
Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять: все хоккей, правки не требуется... Не было времени на эмоции, да и к чему они тут нужны?! И Мазур, круто развернувшись, выскочил из комнаты, из прихожей, из дома, не стоило и задерживаться, чтобы проверить, как сработали ребята, все и так было ясно – когда есть приказ не оставлять никого в живых, никого и не остается...
Снаружи продолжалась ударная работа: Мазур увидел, что одни, как и предусмотрено боевым расписанием, заняли круговую оборону на случай непредвиденных сюрпризов, другие в темпе осматривают катера – вдруг да отыщется что-то интересное? – а Безымянный Товарищ, уже стряхнувший всякую апатию, с жаром отдается своим многотрудным занятиям – сидя на груди поверженного господина Фань Ли, многозначительно вертя у того перед глазами блескучий десантный нож (не самая пацифистская штука, между прочим), рычал, как грузовик на подъеме:
– Где капсула, сволочь? Куда дел капсулу? Капсулу на парашюте? Лао ее тебе отдал, дерьмо толстое! Капсула где? Глаза вырежу, потом яйца по одному выковыряю! Капсула где, тварь?!
Пресловутое экстренное потрошение – вовсе не выдумка писателя Богомолова и результаты сплошь и рядом дает отличные... А посему Мазур нисколечко не удивился, услышав вопль смертельно испуганного человека:
– Она в Токабанге! У моего племянника! Я вам покажу, я вас проведу, без меня ничего не получится! Она в Токабанге!
Мазур понятия не имел, где расположено таинственное Токабанге (или таинственный Токабанг, хрен его ведает), но Безымянного Товарища, судя по расплывшейся в улыбке физиономии, эта информация очень даже удовлетворила. Он еще несколько секунд, чисто по инерции, поиграл блестящим ножиком у выкаченных глаз дворецкого, потом поднялся, все так же блаженно ухмыляясь, смахнул пот со лба, обернулся к Мазуру: