— Нет. Ты прав. Тони и с мамой хорошо. Давай… давай начнем, — поспешно ответила она.
Он улыбнулся. Сердце Дженни наполнилось радостью. Он взял ее за руку и завел в комнату. И тут же радость сменилась болью. Сердце сжалось. Роберт сделал вид, что ничего не заметил. Он что-то говорил о музыке, а сам приготовил нотную бумагу, карандаши и заправил кассету в магнитофон. Она села за стол, специально приготовленный Робертом для нее, и вдруг вспомнила, что забыла гитару.
— Ты куда?
Вопрос прозвучал настолько резко, что от неожиданности она остановилась и удивленно оглянулась на него. Его напряженная поза и горящий взгляд поразили ее, и она не сразу нашлась с ответом.
— Я… за гитарой, — заикаясь, ответила она.
Он вздохнул с явным облегчением и, как бы извиняясь, произнес:
— Не нервничай, Дженни. У меня и так душа не на месте.
Она зарделась от смущения.
— Я ничего не могу поделать. Само собой так получается.
— Иди, принеси гитару, я обещаю, что мы будем работать. И больше ничего.
И они действительно начали работать. Магнитофон крутился не переставая. Они заново прослушали каждую песню. Он указывал ей на те места в текстах, которые, по его мнению, резали слух, и предлагал более точные варианты, чтобы усилить тот эффект, который был в них заложен изначально, но который Дженни не смогла подчеркнуть. Дженни быстро проигрывала его предложения на гитаре и переносила на нотную бумагу. Постепенно музыка захватила ее. По мере того как песня за песней приобретали новое звучание, настроение у нее все больше поднималось.
— Ты, наверное, учился музыке, оттого и слух хороший, — заметила она, когда Роберт очень профессионально откомментировал чисто технический момент.
Он лукаво улыбнулся.
— Помнится, играл когда-то в студенческие годы на скромном кларнетике. Но давно уже не практиковался.
— Ты играл в оркестре?
— Немного. Больше для забавы. Я чувствовал, что это не мое. Хотелось большего. Меня всегда привлекали огромные возможности телевидения. У папы были некоторые связи, и мне помогли туда попасть. В конце концов я достиг, чего хотел. Я обожаю свою работу. Наверное, так же, как ты любишь свою музыку. Мне нравится делать шоу, создавать цельное художественное действо, и я ужасно расстраиваюсь, если мне это не удается.
Она улыбнулась.
— Похоже, это у вас семейное.
Он вопросительно приподнял брови.
— Стремление к совершенству, — пояснила она.
— Да, мы становимся одержимыми, когда хотим чего-то достичь.
Он смотрел на нее. Глаза его притягивали каким-то теплым светом, от которого было не оторваться. Сердце Дженни подскочило, и она быстро отвела взгляд, чтобы скрыть чувства, нахлынувшие на нее под влиянием этих добрых глаз. Все, что касалось Роберта, приводило ее в замешательство. Она не понимала его. Не могла, например, соотнести его сегодняшнее поведение с его же действиями вчера.
Они снова вернулись к работе. Когда речь заходила о музыке, между ними устанавливалось полное взаимопонимание. Они говорили на одном языке, понимали друг друга с полуслова, на лету схватывая мысли собеседника. Это было не просто общение. Для Дженни это была радость. Такого у нее ни с кем раньше не было. Вот только вчерашняя история… Но тогда близость возникла без слов, игра воображения повела ее по ложному пути. А сегодня все по-настоящему.
Роберт предложил сделать перерыв. Он стоял у окна и, перегнувшись через подоконник, смотрел на внутренний двор. Дом стоял буквой П. В одном крыле была расположена мастерская Анабеллы Найт, в другом — бильярдная, а над ней спальня Роберта. Таким образом, во внутреннем дворе получилась защищенная площадка, открытая солнцу, на которой располагался бассейн.
— Смотри, все растянулись вокруг бассейна, а миссис Чери выкатила тележку с ланчем. Хочешь есть?
— А который час? — спросила Дженни, удивившись про себя, что уже время ланча.
Роберт взглянул на часы.
— Час дня. Мы провозились почти четыре часа.
Четыре часа. Может, ему надоело её общество?
— Я как-то не подумала, что отняла у тебя все утро, — виновато произнесла она.
Он улыбнулся.
— Дженни, если ты таким образом отнимешь у меня весь день, я буду только счастлив. Но, конечно, я не против сходить с тобой на ланч. Тем более, что тебе нужна передышка.
Он прав. Она очень устала, но ни за что не признается в этом, если он надумает продолжать работу.
— Спасибо тебе за…
— Да ты что, — в изумлении затряс он головой. — Это я должен тебя благодарить. Ты очень великодушна, Дженни Росс. И если мы еще немного задержимся здесь, я боюсь, что не выдержу и воспользуюсь твоим великодушием. И он медленно направился к ней. Дженни не могла поверить в искренность его слов. Это было невозможно после вчерашнего. По горькому опыту она знала, что девственницы не интересуют его, но выражение его лица, казалось, говорило сейчас о другом. Неужели ее музыка пробудила в нем этот интерес и сделала ее желанной для него? Он остановился совсем близко от нее, словно почувствовав сдержанность с ее стороны.
— А давай переоденемся и искупаемся перед ланчем. Аппетит нагуляем, — дружески предложил он.
— Давай. Я — за, — произнесла она в ответ. — Тогда встретимся внизу, у бассейна.
И она быстро вышла, как бы спасаясь бегством от его парализующей власти. Оставшись одна, она решила, что не стоит даже пытаться раскусить Роберта. Для Дженни, с ее небогатым жизненным опытом, поведение Роберта казалось непонятным. Она надела красное бикини и вдруг почувствовала себя страшно неловко в таком наряде. Хотя Роберт и видел ее уже совершенно голой и глупо теперь было бы изображать скромницу, тем не менее она накинула на себя коротенький махровый халат и вроде бы обрела некоторую уверенность.Но ненадолго. Открыв дверь, она увидела Роберта, который ждал ее, небрежно облокотясь о парапет. На нем были узенькие плавки, которые и плавками-то назвать было трудно. Сердце у девушки подпрыгнуло с невероятной силой. Она вспомнила, как вчера это тело прижималось к ее обнаженному телу. Дженни боялась встретиться с Робертом глазами.
— Готова? — спросил он как ни в чем не бывало.
Не полагаясь на свой голос, она просто кивнула.
Он как-то очень по-свойски взял ее за руку, и они стали спускаться. Дженни шла, ничего не чувствуя, кроме прикосновения его крепких пальцев к своей руке. Ее бросило в жар, щеки запылали. Неужели сейчас она в таком виде предстанет перед семьей Найт? Когда они дошли до мощеного дворика, она высвободила пальцы и слегка отстранилась от Роберта.
— Давно пора, — ворчливо произнес Тони, но у самого глаза приветливо улыбались. — Я уже собирался идти выкуривать вас. Садись сюда, Дженни. Да возьми что-нибудь перекусить.