Хэмиш не пошевелился. Улыбнулся Энджи.
— Достанется же Уэйну от Билла, если он не поостережется.
Повар, готовивший для работников фермы, терпеть не мог, когда на кухне брали что-нибудь без спроса. Он прежде служил в армии и привык к строгому порядку. Энджи улыбнулась в ответ.
— Получит по заслугам. Думаю, нам не стоит попадаться под руку Биллу, так что лучше пойдем в дом.
Или ты останешься и я принесу тебе сэндвичей?
— Нет. Я пить ужасно хочу. Пыль уже на зубах скрипит.
— У меня тоже.
Тейлор резко повернул голову, заметив, что они спускаются с ограды. Значит, несмотря на свою занятость, он не забывал все это время и о ней.
— Обедать! — крикнула она, указывая в сторону дома.
Он кивнул и махнул ей рукой и тут же вернулся к своему занятию, туда, где необходимо было все его внимание.
Только один взгляд — и снова между ними промелькнула искра взаимности, отчего радостные струны запели во всем ее теле.
— Думаю, твоего папу и остальных мужчин накормят прямо здесь.
— Билл отправляет им пакеты с едой. Они уже поели в дороге, а настоящая еда будет сегодня на барбекю. — Его глаза радостно сверкнули. — Это всегда такой классный вечер, Энджи.
— И день был великолепный.
Он рассмеялся и посмотрел на Энджи.
— Тебе ведь на самом деле здесь нравится, правда?
— Да.
— Это из-за папы?
— Отчасти и из-за него, — искренне ответила Энджи. — Я думаю, что твой папа — замечательный человек.
— Он с тобой кажется счастливым, — внезапно заявил Хэмиш. И мрачно добавил:
— А с мамой он счастливым не был.
Энджи с трудом перевела дыхание.
— Мне жаль, что все так было, Хэмиш, — тихо сказала она.
— Это все оттого, что она тут не была счастлива, спокойно отозвался он.
— Люди разные.
— Ага. Папа говорит, что ты на нее не похожа. И правда, не похожа. Хорошо, что ты приехала в Джираланг, Энджи. Очень хорошо.
— Я тоже так думаю.
— А ты собираешься здесь остаться?
— Это зависит от твоего папы.
Он с довольным видом кивнул головой.
— Я так думаю, что папа тебя не отпустит. Если он с кем-то счастлив, то старается, чтобы этот человек остался в Джираланге. Тогда всем хорошо.
Вот так все просто, с точки зрения Хэмиша. Но не для Энджи. Конечно, такое восприятие ситуации со стороны мальчика облегчает многие вещи. Однако за разговором о матери не скрывается ли намек на то, что он знает больше, чем следовало бы? Почувствовал ли он ее близость с Тейлором или просто рад ее обществу?
Что бы он ни думал, все-таки к ней он относится, несомненно, с большей симпатией, нежели к Диане Вестлейк. Которую они не видели с тех самых пор, когда она так неожиданно прервала свой визит два месяца назад. И которую ей предстоит непременно встретить на пикнике, а до него оставалось всего три недели.
Энджи подозревала, что Диана сделает все возможное, чтобы превратить для нее праздничный пикник в пытку, но беспокойства по этому поводу не ощущала. Она рассчитывала на поддержку Тейлора.
Тельма была занята приготовлением огромного бисквита, когда Энджи с Хэмишем вошли в кухню, вымыв руки и умывшись. Они сами приготовили себе перекусить. Хэмиш стал болтать с Тельмой о сегодняшних событиях.
Женщина почти не удостаивала Энджи вниманием. Прямой грубости она не допускала, но Энджи отлично чувствовала ее неприязнь. К ярлыку «горожанка» добавился еще и ярлык «падшая женщина»— с тех пор, как они с Тейлором стали любовниками.
— Пойдем, Энджи. Пойдем обратно, — нетерпеливо потянул ее Хэмиш за рукав. Улыбнулся тетке:
— Энджи не хочет ничего пропустить.
— Разумеется, ведь все это для нее ново, — саркастически заметила Тельма. В ее серых глазах блеснуло недоверие. Разве Энджи, эту горожанку, может здесь что-либо искренне занимать?
Избранная Энджи политика нейтралитета с теткой Тейлора внезапно начала рушиться. Обыкновенно Энджи подобные комментарии просто игнорировала, надеясь, что со временем Тельма смягчится. Но сегодня все было по-иному. Она решила поговорить с пожилой женщиной.
— Иди, Хэмиш, — улыбаясь, сказала она. — Мне нужно здесь кое-что закончить, и я тебя догоню.
— Хорошо, — послушно согласился он. — Только не задерживайся.
— Не буду Подождав, пока мальчик удалится на достаточное расстояние, Энджи негромко спросила:
— Почему вы хотите, чтобы я уехала, Тельма? Что я вам сделала?
Та прекратила посыпать бисквит кокосовой стружкой и смерила ее стальным взглядом.
— Вы запустили свои сладкие коготки и в Тейлора, и в его сына, а когда решите, что вам это надоело, им не будет сладко.
— Я не думаю, что мне это надоест.
Тельма фыркнула.
— Секс — это далеко не все, как бы приятен он ни был.
— Согласна. Но мне хорошо здесь не только поэтому.
Ледяной скептицизм во взгляде.
— Новизна вам скоро приестся. Как и Триш в свое время.
— Она не любила Тейлора, — твердо и уверенно сказала Энджи.
Усмешка.
— Вы, горожане, способны влюбляться и забывать столько раз, что никаким разводом вас не удивишь и не испугаешь.
— Я говорю не про физическое влечение, Тельма. Я люблю Тейлора как человека… за то, что он честный, надежный, сильный, заботливый. Для меня он — не величественный король скотоводов. Он — король среди людей, он на голову выше окружающих по своим человеческим качествам, которые для меня важнее всего. И я понимаю, что Тейлор стал таким… таким человеком, какого я искала всю жизнь, именно потому, что вырос здесь.
Впервые Тельма молчала, не зная, что ответить, пораженная страстной уверенностью в голосе Энджи.
Печальная ирония искривила губы Энджи, когда она добавила:
— Надоесть это может не мне, Тельма. А Тейлору.
Молчание. Женщина потрясение смотрела на Энджи.
Та развернулась и вышла из кухни, не зная, какой эффект возымела ее речь. Может быть, она поторопилась и время само показало бы Тельме то, что она рано или поздно должна была увидеть. А возможно, никому другому не дано заглянуть в ее сердце и узнать, что в нем происходит.
Уже позже, к вечеру, когда погрузка закончилась и все работавшие разошлись, чтобы привести себя в порядок перед барбекю, Энджи, отчаянно возжаждав человека, которого она любила, направилась прямо в его ванную комнату, где он принимал душ, смывая с себя пыль и пот.