Не осталось ничего, кроме песка и чахлой растительности.
Я увидел пожарные машины, фургоны, джипы, даже с полдюжины вертолетов, а когда мы стали снижаться, заметил и людей в костюмах химзащиты.
Химическая атака?
Война?
Возможно ли такое? В наше время?
Да, возможно.
Ничего страшнее я не видел за все годы службы в полиции — абсолютное опустошение, полное и бессмысленное на первый взгляд уничтожение.
Едва мы приземлились и я выпрыгнул из вертолета, как меня тут же облачили в костюм химзащиты, включая противогаз и прочее снаряжение. Резиновая маска представляла собой подлинное произведение искусства, с двойными окулярами и внутренней питьевой трубкой. В таком наряде я чувствовал себя персонажем романа Филипа Дика. Впрочем, длилось это испытание недолго — заметив двух армейских офицеров, расхаживающих без всяких защитных средств, я тут же стащил доставлявший массу неудобств противогаз.
Вскоре после моего прибытия мы устроили небольшой перерыв. Двое скалолазов заметили неизвестного, снимавшего взрыв на видеокамеру. Заподозрив неладное, один из альпинистов, у которого оказался с собой цифровой фотоаппарат, сделал несколько снимков как странного чужака, так и города в момент эвакуации.
Трое наших агентов уже разговаривали со скалолазами, и я решил тоже потолковать с ними, как только агенты закончат. К сожалению, местные полицейские первыми добрались до фотоаппарата и теперь держали его у себя, на все просьбы и требования отвечая, что отдадут улику только своему шефу. Шеф же опаздывал, поскольку укатил на охоту.
Когда он наконец примчался к месту происшествия в старом черном «додже», я первым подошел к машине.
— Сэр, ваши люди удерживают ценную вещественную улику. Нам необходимо срочно получить ее. — Не хотелось кричать на шестидесятилетнего старика с выпирающим брюшком, но я все же добавил в голос требовательности, чтобы произвести необходимое впечатление. — Расследованием занимаются федеральные власти, и я представляю здесь как ФБР, так и министерство внутренней безопасности. Из-за ваших людей мы уже потеряли немало времени.
Надо отдать должное, начальник полиции сразу все понял и тут же заорал на подчиненных:
— Принесите сюда улику, придурки! Что вы, черт бы вас побрал, собирались с ней делать? О чем думали? И чем думали? Немедленно доставить ее сюда!
Два полицейских кинулись исполнять приказ, и через пару минут один из них — как я впоследствии узнал, зять начальника полиции — вернулся с фотоаппаратом. Это был «Кэнон-Пауэр-шот», и я умел с ним обращаться.
Итак, что мы здесь имеем? Первые кадры не представляли собой ничего особенного. Обычные пейзажи. Без людей. Крупные планы, панорамные виды.
Затем пошли сцены эвакуации. Невероятно! Немыслимо!
А потом я увидел наконец и того, кто снимал взрыв на камеру.
Человек стоял спиной к объективу. Вернее, сначала он стоял, а потом опустился на одно колено, наверное, чтобы получить лучший угол.
Не знаю, что подтолкнуло альпиниста сделать эти снимки, но инстинкт не подвел парня. Загадочный незнакомец снимал покинутый, опустевший городок, который внезапно вспыхнул ярким пламенем, вскинувшимся на несколько сотен футов. Совершенно ясно, что оператор знал об атаке с воздуха заранее.
На следующем снимке незнакомец повернулся лицом к скалолазам. Казалось, он даже идет к ним. Может, что-то заметил? По крайней мере у меня было такое чувство, что он смотрит в их сторону.
И вот тогда я увидел его анфас. Увидел — и не поверил себе. Я узнал загадочного оператора. Было бы странно, если бы я не узнал того, за кем охотился много лет. Того, кого полиция разыскивала за убийства, совершенные как здесь, в Штатах, так и в Европе. Злобного психопата, одного из самых страшных представителей себе подобных.
Имя этого чудовища было Джеффри Шейфер, хотя я больше знал его как Ласку.
Что же он здесь делал?
Два снимка получились особенно четкими, когда ненавистный Ласка подошел к фотографу ближе.
Мне стало не по себе от одного только взгляда на него. Мысли разлетелись, во рту пересохло, я то и дело облизывал губы. Что здесь делает Шейфер? Какое имеет отношение к взрыву, уничтожившему целый городок? Это было какое-то сумасшествие, кошмар.
Впервые с полковником Джеффри Шейфером я столкнулся в Вашингтоне три года назад. Он убил там более десяти человек, но мы так и не смогли ничего доказать. В районе Саут-Ист, где я жил, Шейфер обычно выдавал себя за таксиста. Добыча давалась легко, к тому же Ласка хорошо знал, что полиция не очень тщательно ведет расследование, если жертвы — чернокожие или бедняки. Была у этого армейского полковника и дневная работа — в британском посольстве. На первый взгляд вполне респектабельный джентльмен. И при этом жестокий маньяк, один из самых страшных серийных убийц, с которым мне довелось встречаться.
Я все еще рассматривал фотографии, стоя возле вертолета, когда ко мне подошел местный агент по имени Фред Уэйд. Он спросил меня, что здесь случилось. Хотел бы я знать.
— Человека, снимавшего взрыв на камеру, зовут Джеффри Шейфер. Мне он знаком. Совершил несколько убийств в округе Колумбия, когда я работал детективом в тамошней полиции. По последним сведениям, которыми мы располагаем, уехал в Лондон. Там, на лондонском рынке, убил собственную жену. На глазах своих детей. Потом исчез. И вот, похоже, объявился здесь. Понятия не имею почему и зачем, но ничего хорошего ждать не приходится.
Я достал из кармана сотовый, позвонил в Вашингтон и начал докладывать о случившемся, продолжая просматривать последние снимки. На одном из них полковник Шейфер садился в красный «форд-бронко». На последнем машина уже тронулась с места. Боже! На фотографии был отчетливо виден ее регистрационный номер.
И именно этот факт показался мне самым странным: Ласка допустил ошибку.
Тот, кого я знал под этой кличкой, не совершал ошибок.
А значит, никакой ошибки могло и не быть.
Возможно, это часть плана.
Волк по-прежнему находился в Лос-Анджелесе, куда с неизменной регулярностью продолжали поступать сообщения из Невады. В Санрайз-Вэлли прибыла полиция, прилетели вертолеты, появилась армия и, наконец, ФБР.
Его старый друг Алекс Кросс тоже пожаловал. Молодец, Алекс Кросс. Какой исполнительный служака. Какой хороший солдат.
И конечно, никто ни черта не понимает.
Никто не способен предложить более или менее связанной теории, объяснить, что же произошло в пустыне.
Как такое могло случиться?
Полный хаос.
В этом-то вся прелесть. Ничто не пугает людей сильнее, чем непонятное.