— Последний год или больше я страдаю бессонницей. Я жаловался одному из здешних докторов, — начал он.
Упоминаний о бессоннице в отчетах не было. Интересно, он действительно пожаловался или ему так казалось? К делу подшиты данные диаграмм по Векслеру, показавшие неуравновешенность и импульсивность. Коэффициент умственного развития чрезвычайно высок. А данные теста Роршаха свидетельствовали о сильнейшем эмоциональном стрессе. Получены также положительные данные по тесту на склонность к самоубийству. Но о бессоннице — ни слова.
— Расскажите мне подробнее. Это поможет многое прояснить.
Мы с ним уже обсудили тот факт, что я — психолог, а не просто полицейская ищейка. Видимо, его устраивали мои профессиональные данные. Пусть так оно и идет. Уж не поэтому ли он требовал меня во Флориде?
— Вы и вправду хотите помочь? — спросил он, заглядывая мне в глаза. — Не расставляете мне очередную ловушку?
Я объяснил, что хочу помочь. Понять. Что выслушаю и буду объективным. Он признался, что именно этого и хочет.
— Вообще, я давно плохо сплю. Уж и забыл, когда это началось. Иногда все перемешивается — сны, явь… Порой я с трудом отличаю одно от другого. Я очнулся в той полицейской машине, в Пенсильвании, и не мог понять, как попал туда. Вот так все и было. Вы верите мне? Ведь кто-то должен поверить!
— Гэри, я слушаю вас. Обещаю, что когда вы закончите, я честно скажу, что думаю об этом. Сейчас мне нужно узнать все, что вы запомнили.
Казалось, это его удовлетворило.
— Так вы спрашивали, случалось ли со мной подобное раньше. Это было несколько раз. Я вдруг приходил в себя в незнакомых местах, иногда в машине, прямо посреди дороги. Бывало, в местах, о которых я не знал, даже не слышал. В каких-то мотелях или просто на улицах — в Филадельфии, Нью-Йорке. А один раз — в Атлантик-Сити. В кармане оказались фишки из казино и штрафной талон за парковку в неположенном месте. Понятия не имею, как туда попал.
— А в Вашингтоне подобное случалось?
— Нет, там не было. Я вообще не был в Вашингтоне с детства. В общем, я обнаружил, что иногда могу как бы впасть в бессознательное состояние. Абсолютно бессознательное. Например, вдруг обнаруживаю, что сижу и ем за столиком в ресторане. Но не могу понять, как туда попал.
— Вы кому-нибудь говорили об этом? Пытались получить помощь? Обращались к врачу?
Он на секунду прикрыл свои светло-карие глаза — самая яркая черта его внешности, затем лицо озарилось кроткой улыбкой.
— У нас нет денег на психотерапевтов. Мы разорены. Поэтому и я был так подавлен. У нас долг в тридцать тысяч. Да. Долг в тридцать тысяч, а я здесь, в тюрьме…
Он замолчал и уставился на меня, пытаясь понять, какое произвел впечатление. Я отметил его редкостную коммуникабельность, сдержанность и ясность сознания. Было ясно, что любой человек, находящийся в контакте с ним, мог стать жертвой этого одаренного и умного манипулятора. Именно так он и морочил людей: в этой области ему нет равных.
— Я верю вам, — отозвался я наконец. — Все, что вы говорите, очень важно для меня, Гэри. Я помогу, если это будет в моих силах.
Неожиданно в его глазах заблестели слезы и градом покатились по щекам. Он протянул мне руку. И я взял руку Гэри Сонеджи-Мерфи в свою. Она была холодна как лед. Казалось, он смертельно напуган.
— Я невиновен, — тихо сказал он. — Знаю, что это звучит как бред, но я невиновен.
До дому я добрался лишь поздно вечером. Как только мой автомобиль свернул к подъезду, рядом оказался какой-то мотоцикл. Что за черт?
— Следуйте за мной, сэр, — звонким голосом приказал мотоциклист, копируя интонации дорожного патруля.
Это была Джеззи. Мы оба рассмеялись. Она вновь хочет вернуть мне радости обычной жизни, я не раз слышал от нее, что слишком много работаю над этим делом. Она напомнила, что дело, собственно говоря, сделано.
Около дома я вылез из своего «порше» и побежал туда, где Джеззи припарковала мотоцикл.
— Пора отдохнуть, Алекс, — весело сообщила она. — Ты, вообще, знаешь, как это делается? Разве годится возвращаться с работы в одиннадцать?
Я зашел в дом взглянуть на детей. Они сладко спали, так что у меня не было причин отказывать девушке. Я вернулся и влез на мотоцикл позади нее.
— За последнее время это мой самый худший или самый лучший поступок.
— Не переживай — самый лучший. Ты — в хороших руках, бояться абсолютно нечего, кроме разве что внезапной смерти.
За минуту мы оставили позади Девятую улицу, затем мимо пронеслись улица Независимости и оживленная Паркуэй с крутыми виражами поворотов, которая превратилась в отдельные фрагменты, выхватываемые мотоциклетным фонарем. Джеззи лихо обгоняла автомобили, казавшиеся неподвижными по сравнению с нами. Она профессионально управляла мотоциклом. Мелькали улочки, путаница проводов над головой да белая разделительная полоса слева от мотоцикла. Она гнала со скоростью не меньше сотни, но при этом я чувствовал себя совершенно спокойно.
Меня не интересовало, куда мы едем. Дети спали дома, с ними была Нана. Мою голову холодил прозрачный ночной воздух, омывая каждую пору, каждую впадину моего тела — удивительное, колдовское, ночное врачевание…
Северная улица, длинная, стиснутая с обеих сторон постройками столетней давности, казалась пустынной. Старинные островерхие крыши, усыпанные снегом, придавали ей особую прелесть. В портиках мелькали огни. Здесь Джеззи снова поддала газу — семьдесят, девяносто, сто… Казалось, что мы летим, дорога исчезала из-под колес. Дивное, неземное чувство — если только останемся в живых, чтобы поделиться острыми ощущениями…
Неожиданно Джеззи мягко притормозила. Она проделала это мастерски и совсем не рисуясь.
— Вот мы и дома. А ты молодец, — похвалила она. — Только на улице Вашингтона вскрикнул разок.
— Про это умолчим.
Возбужденные поездкой, мы вошли в дом. Я не таким представлял себе жилище Джеззи. Она пожаловалась, что не нашла времени для наведения порядка, но обстановка свидетельствовала об аккуратности и хорошем вкусе. От модерна здесь не веяло холодом. Стены украшали художественные фотографии, главным образом черно-белые. Джеззи похвалилась, что снимала сама. В гостиной и на кухне — живые цветы. Мое внимание привлекли книги с закладками — «Принц приливов», «Выжженные знаки», «Женщины у власти», «Дзен», «Руководство по техническому обслуживанию мотоцикла». В баре — благородные вина. На стенке — аккуратный крючок для мотоциклетного шлема…
— Да ты, оказывается, домоседка!
— Ужасная. Но никому не говори. Я — крутая дама из Секретной службы.
Я обнял Джеззи, и мы поцеловались. Наконец я обрел нежность, которой и не чаял найти, и эту редкостную чувственность, так удивившую меня. Я обнаружил клад, который давно искал…
— Джеззи, я счастлив очутиться у тебя. Я очень растроган, Джеззи.