Быстро отступив, она покачала головой.
Он поднял руки, раскрыв ладони, как бы сдаваясь.
— Я хочу вам помочь, миледи. Ваши мечи в безопасности. Слугам не разрешается красть, если они состоят на жалованье при дворе. — И он улыбнулся, заметив, как она насторожилась. — Правительство шпионит и за людьми с Запада. В этой стране все подвергаются слежке. Так что отложите ваше оружие, и мы найдем подходящее место, чтобы обсудить, — его брови чуть приподнялись, — нынешнее положение в мире.
Тама стояла в нерешительности. Оставить ли здесь свое оружие? Не уловка ли это? Не выдаст ли ее капитан врагам, когда она останется безоружной? Он очень высокий и гораздо сильнее ее. Буквально нависает над ней, так что его голая мускулистая грудь всего в нескольких дюймах, и от его тела исходит жар. Отступив на шаг, словно это небольшое расстояние уравновесит огромную физическую разницу между ними, она подняла глаза.
— Я вам не враг, — мягко произнес он.
— Откуда мне знать? Вы торгуете с обеими сторонами.
— Это бизнес. — Хотя он не вполне уверен, что это именно так. Роль странствующего рыцаря не по нем.
Позволительно ли ей делать критические замечания? Она задумалась. А вдруг придется вернуться в Ёсивару и заняться поисками другого капитана-иностранца? Всем известно, что гейши и куртизанки занимаются доносительством, как и все теперь в этом переменившемся мире. Власти предержащие терпимо относятся к якудза, которые владеют публичными домами, до той поры, пока те не переступают указанных им границ. А в действительности это означает, что между правительством и якудза налажено сотрудничество. Нет, никаких критических замечаний, решила она, поразмыслив.
— Возможно, обсуждение нынешнего международного положения вполне уместно, — проговорила она. Ее темные глаза смотрели серьезно. — Ваш мир, полагаю, гораздо лучше моего, — добавила она, кладя свои завернутые в шелк мечи на сундук.
— Я намерен сохранять его таковым, — пробормотал Хью, жестом указывая на дверь. — Только после вас, миледи.
Он вывел ее из дома. Хотя на нем только брюки, холод, казалось, не действовал на него. Безразличен он и к острому гравию дорожки, по которому ступали его босые ступни. «Неужели спиртное настолько притупило его чувства, — подумала Тама. — Или он натренировался, как монахи Тендай, терпеть боль и неудобства?»
Она шла за ним, закутавшись в теплый стеганый халат, благодарная за его галантность, чем бы она ни была мотивирована.
Остановившись наконец под перголой, откуда открывался вид на залив, он заговорил не сразу. Его рука легла на старую искривленную плеть глицинии, которая облепила стены. Он стоял, устремив взгляд на лежащий внизу залив.
Как человек сохраняет свою приверженность чести, принципам и вместе с тем практицизму? А может, сейчас уместнее задаться вопросом, как избежать риска, вступая в борьбу с противником, на чьей стороне значительный перевес? Если он примет сторону барышни Отари, попавшей в затруднительное положение, то пренебрежет инстинктом выживания, который предписал себе блюсти всегда.
— Понимаю, что навязываюсь вам, — спокойно сказала Тама.
Лаконичность, выработанная за столетие или, пожалуй, за тысячелетие, мрачно отметил он, но повернулся при ее словах и задумчиво взглянул на ту, что искала его помощи. Халат делал ее ниже ростом, полы его, скрывая ноги, волочились по земле, и если и есть человек, который крайне нуждается в помощи, так это она.
«Какого черта? — решал он, отмахиваясь от того, что казалось разумным и соответствовало его новообретенной практической мантре. — Ведь на несколько дней эту маленькую женщину можно спрятать».
— Скажите, что я могу для вас сделать, — предложил он.
— А вы достаточно трезвы, чтобы меня понять?
Брови его взлетели, в глазах мелькнула веселая искорка.
— Ненадолго, боюсь. Хотя ваше появление оказало весьма отрезвляющее воздействие.
У нее хватило такта улыбнуться:
— Полагаю, сейчас не время для излишней щепетильности.
Он усмехнулся:
— Я думаю. Разве что у вас имеются другие возможности. Хотя мне кажется, у вас их нет. Почему бы вам не попросить у меня того, за чем пришли?
Его туповатость обескураживала, но она не могла его винить. Он лучше понимал, с каким риском связаны подобные вещи.
— Мне нужно добраться до Европы, чтобы привезти домой брата. Я вам хорошо заплачу.
— Прекрасно.
Ее чутье мгновенно послало ей сигнал опасности. Почему он так легко согласился?
— У вас никаких вопросов? — Она внимательно изучала его. — И никаких опасений?
Пожатием плеч он отмел многочисленные и разнообразные опасения; большую часть из них вызвало сознание того, что головы ему не сносить.
— Ничего, что касалось бы вас, — только и сказал он. — Мой груз вскоре будет на борту, или так по крайней мере мне ежедневно обещают в торговых домах Осаки, — добавил он с легкой иронией в голосе. — Конечно, сроки в Японии очень растяжимы, но как только шелк действительно окажется на борту, я поплыву в Лондон. Высадить вас на берег в Кале не составит мне труда.
— И вы совершенно не испытываете страха перед властями?
У него мелькнула мысль о том, что вот сейчас-то и уместно передумать, и в течение секунды удивлялся, почему поступает так по-рыцарски. Наверное, старые привычки умирают с трудом, или, быть может, он слишком легко поддается обаянию экзотической красоты. Вполне вероятно, он вовсе никакой не рыцарь.
— Надеюсь, вы будете так же хорошо скрываться, как делали это, очевидно, от самого Вакамацу, — отрывисто проговорил он, подавляя бессознательно проснувшееся вожделение, которое только усложнило бы и без того уже непростое положение. — Если будете прятаться, с властями проблем не возникнет. Хотя для пущей безопасности утром я отвезу вас в укромное и благонадежное место. А если отправимся в путешествие сегодня вечером, каждый караульный на Токайдоской дороге донесет о нас властям.
Она понимала, какое это преимущество — затеряться в толпе, так же, как понимала, что он согласился помогать ей без особого желания.
— Дом Отари в долгу перед вами. — Лицо у нее по-прежнему серьезное. — Мы умеем быть благодарными.
Если бы кто-то спросил у него, по какой такой причине он совершает очередную глупость, не нашелся бы, что ответить. После того как потерял свою плантацию, жену и чуть не лишился корабля в войне, в которой не участвовал, он больше не доверял причинам и следствиям. Только извлекал из них прибыль.
— В создавшихся обстоятельствах за то, чтобы вывезти вас из страны, я потребую весьма значительную сумму, — холодно подытожил он, не желая ее благодарности. Он предпочитал заключить обычную сделку, которая выгодна им обоим.
Она обратила внимание на внезапный холодок в его голосе и снова усомнилась, можно ли ему доверять. Но ей необходимо добраться до брата, а капитан Драммонд единственный подходящий для этой цели.