Я схватила телефон:
– Да?
– Привет, Лив. Ты получила ту штуку, которую я прислал тебе?
Патрик. Мой аппетит вмиг испарился. Я навострила уши, улавливая звук льющейся в ванной воды. Было ясно, что Алекс пробудет там совсем недолго.
– Я выбросила ее в мусор, – ответила я.
– Не могу поверить! – Холодность его слов сочилась сквозь трубку прямо мне в сердце.
– Ты позвонил только для того, чтобы снова обличать меня? – Теряя самообладание, я прислонилась к столешнице.
Патрик хрипло, неприятно засмеялся:
– Ты трахаешь Алекса Кеннеди. Ведь так?
Пол закачался под моими ногами.
– Что-о-о-о?
– Ты с ним спишь. Я сказал Тедди, что это не может быть правдой. Но так и есть, верно? Ты действительно с ним трахаешься. Не могу поверить, Оливия! Я ведь тебя предупреждал!
– Помнится, ты говорил, что ему не нравятся девушки, – язвительно прошипела я. – А теперь послушай вот что, Патрик. Они ему нравятся.
– Я ведь твердил тебе, что он – ходячая проблема!
– Тебе-то что за дело, что тебя-то так волнует? – взяв себя в руки, невозмутимо бросила я. – То, что я трахаюсь с Алексом? Или то, что я вообще с кем-то трахаюсь?
Он молчал.
– Патрик, мне нравится Алекс. Сильно.
– Конечно, он тебе нравится. – В голосе Патрика послышалась насмешка. – Он всем нравится. Каждый хочет забраться к нему в штаны. Он – потаскун. Спит со всеми, гуляет направо-налево.
Телефон едва не выскользнул из моей мгновенно вспотевшей ладони.
– Ты занимаешься тем же самым.
– Но мы говорим не обо мне, – резко парировал Патрик. – Не в этом дело.
– А в чем тогда?
Мой желудок, еще несколько минут назад призывно урчавший от благоухания ужина, сжало тревожным спазмом.
– Я просто не могу поверить, что ты втрескалась в него по уши, – сказал Патрик низким, твердым голосом. – Черт побери, Лив, разве ты уже не выучила этот урок?
– И что это за урок? То, что мне не стоит влюбляться в гея?
Снова повисла напряженная тишина, на этот раз я тоже не проронила ни слова. Он учащенно, резко дышал. Как и я сама.
– Ты не можешь любить его, – наконец сказал Патрик. – Боже праведный, Лив! Ты едва его знаешь!
– Я и не утверждаю, что люблю. Я лишь говорю, что могу полюбить. Надо быть безумцем, чтобы отрицать подобную возможность!
– Я – не безумец. Я лишь хочу убедиться, что ты не совершаешь ошибку…
– Вроде той, что я совершила с тобой?
И снова мертвая тишина.
Я отключилась, сбросив звонок.
– Эй, малышка…
Алекс впервые обратился ко мне вот так, выражая свою нежность. Его ласковое обращение лишь укрепило подозрения по поводу того, что наши отношения зашли слишком далеко. Я обернулась к Алексу, его кожа была еще влажной после душа, волосы – взъерошенными. С длинных прядей капала вода, полотенце было низко обернуто вокруг его бедер.
– Нам нужно поговорить.
Алекс кивнул так, будто ожидал чего-то подобного. Но мимолетная вспышка тревоги, пробежавшая по его лицу, тут же исчезла, и глубокие серые глаза опять стали привычно-бесстрастными. Он провел рукой по волосам, откинув их назад.
– Хорошо.
Мой телефон забренчал снова. Я выключила его, даже не посмотрев, кто звонил.
– Это Патрик. Я не хочу с ним разговаривать.
– Понял.
Я бросила телефон на столешницу и сложила руки на животе. Это не помогло избавиться от колотившей меня изнутри нервной дрожи, но, по крайней мере, мне удалось немного ее унять. Сейчас мы являли собой снимок напряженной сцены, которая требовала заголовка вроде «В ожидании ссоры» – или чего-то в этом духе столь же вычурного.
Я могла поступить так, как советовала мне Сара. Задать свой вопрос, придав ему нужную форму и отбросив все лишнее, будто кадрировав фотографию. Спросить, уже зная ответ, подобно тому, как я точно знаю, какую часть снимка нужно оставить и какую – обрезать.
Узнай я правду, и изменилось бы все. И для меня, и для него. Я думала, что могла бы смириться с осознанием того, что мой нынешний любовник «работает на два фронта» и когда-то спал с моим бывшим. Но я не знала, сможет ли принять мою осведомленность Алекс.
– Оливия? – Он не подошел ближе. Не коснулся меня. Его пристальный взгляд встретился с моим.
Мне оставалось только гадать, как ответит Алекс на мой откровенный вопрос – солжет или скажет правду. Я вспомнила о прошедших нескольких неделях. О сексе и просмотре фильмов, ужинах и смехе…
Нет, я не хотела знать, солжет ли он.
– Так, ничего… Вспомнила твое предложение с ужасной розочкой и то самое слово… – сказала я. – Ну, то, которое я была совершенно не готова тогда использовать.
Алекс медленно растянулся в понимающей улыбке:
– Парень?
– Да.
– И что ты хочешь сказать?
Я поманила его пальцем и коснулась влажной кожи.
– Думаю, пришло время пересмотреть свое мнение на этот счет.
– Да?
Я кивнула и поцеловала Алекса, выдохнув у его губ:
– Да…
Он обвил меня руками и крепко прижал к себе.
– А что насчет «любимой девушки»? Это определение тоже теперь подходит?
– До тех пор, пока ты не будешь произносить его так пренебрежительно. – И я продемонстрировала как, щелкнув пальцами над головой.
Алекс странно посмотрел на меня, его рот приоткрылся, словно желая выпустить еще несколько слов, но я остановила их новым поцелуем. Более откровенным, глубоким. Его руки уже нежно поглаживали мое тело.
– Нас ждет ужин, – прервав поцелуй, напомнила я.
– Будет лучше, если он немножко остынет, – многозначительно заметил Алекс.
– Выходит, ты так ничего ему и не сказала? – спросила Сара сквозь зубы, удерживая зажатые ими гвозди.
Взгромоздившись на приставную лестницу, она ловко орудовала молотком и гвоздевым пистолетом. Я давно уже не волновалась о том, что произойдет, если она упадет.
– Не сказала. – Я чуть больше волновалась о том, что подруга что-то уронит, ведь это «что-то» могло ударить меня прямо по голове.
Сара выстрелила еще одним гвоздем в деревянную рейку, прикрепляя очередной дюйм ткани. Я придержала лестницу в устойчивом положении, пока Сара потянулась вверх, сгибая ткань и поднося к ней новый гвоздь. Подруга взглянула на меня.
– Он ведь говорил тебе, что не будет лгать!