— ...Фредрик Джонатан Райленд, виконт Ченсфильд, сын Вельзевула! Самое имя его проклято: он хочет машинами заменить всех людей на своих гнусных фабриках. Райленд — продавец человеческого мяса. Но его машины вчера сгинули в огненной геенне...
— Можете не сомневаться, мистер Меджерсон, что он построит новые, и очень быстро. Нет, нужно нанести ему еще один удар, такой, от которого ни он, ни его друзья уж никогда бы не смогли оправиться. Бультонская верфь строит ему корабли. Вот ее и нужно уничтожить. Это убьет насмерть всю компанию Райленда и... заставит его отдать то, что принадлежит другим по праву.
В глазах Меджерсона, скрытых нависшими бровями, зажглись огни. Взгляд его стал похожим на тлеющий костер в глубокой пещере, видимый ночью сквозь кусты.
— Райленд и Паттерсон — оба они заслужили ненависть и проклятие рабочих людей, — проговорил он торжественно. — Да будет так: братство луддитов благословляет тебя на этот шаг, и оно поможет тебе так же, как ты вчера помог братству, синьор Фернандо Диас!
Мнимый мистер Ханслоу переменился в лице и быстро прикрыл рот своему гостю:
— Тише, сакраменто! Откуда, синьор, вы знаете мое настоящее имя?
— Оно давно известно братству, и потому я еще в прошлый твой приезд не случайно оказался с тобой в одном гостиничном номере... У нас есть незримые союзники и тайные уши... Нам известна и цель твоей борьбы с этим Райлендом: ты ищешь драгоценности пиратского главаря... Эта цель чужда нашему братству, но ты молод, смел и честен, и мы готовы видеть в тебе союзника. Помни одно: к предателям мы беспощадны...
— Что ж, коли так — ударим по рукам, синьор Меджерсон!
Теперь вы должны переменить платье. На всякий случай я приобрел кое-что из гардероба покойного мастера Джона Бингля. Наденьте-ка этот темный фрак; вероятно, покойный супруг нашей домохозяйки надевал его по большим праздникам, идя в церковь... Сейчас я займусь вашей прической. Недаром я два года был бродячим актером. Волосы мы вам подстрижем... Вот так! Теперь вы — почтенный клерк какой-нибудь шотландской фирмы. Посмотрите на себя в зеркало. Пусть теперь кто-нибудь узнает в вас Элиота Меджерсона, черт побери!
— Ты действительно превратил меня в клерка, Фернандо Диас. Что ж, это, видно, перст божий! На время я сохраню обличие клерка и нынче же «приеду» дилижансом из Эдинбурга в гостиницу «Белый медведь». Там я сниму номер, пока не найду себе более удобное пристанище.
— Как мы будем держать с вами тайную связь, мистер Меджерсон?
— Уже не Меджерсон, Фернандо! Меджерсона ты превратил в клерка Арчибальда Стейболда. Запомни: Арчибальд Стейболд, гостиница «Белый медведь». А связь с тобой будем поддерживать по-старому. Ты не забыл тумбу для афиш на Гарденрод? Присматривайся, как и раньше, к объявлениям цирка... Сообщай о своих планах. На самый крайний случай, если придется спасаться бегством, ты найдешь приют и помощь у «ирландских братьев». Где их искать в Бультоне, тебе известно... А теперь прощай, брат Фернандо!
Миссис Бингль, впустившая в свое жилище Элиота Меджерсона и выпустившая шотландского клерка Арчибальда Стейболда, несказанно удивилась разительному различию во внешности и костюме этих двух джентльменов. Без особого труда она опознала на клерке Стейболде под меховым плащом, еще вчера служившим ее жильцу, фрак и панталоны покойного мужа. Добрая женщина уже собралась было к своей соседке, тете Полли, чтобы с должной серьезностью обсудить это удивительное превращение весьма сомнительного оборванца в респектабельного господина, как новый стук раздался у входных дверей, но на этот раз слабый и нерешительный.
Перед изумленной миссис Бингль опять предстала фигура старика, но сгорбленного, хилого и ничем не похожего на предыдущего посетителя.
— Могу ли я видеть мистера Ханслоу? — спросил гость слабым, старческим голосом.
Миссис Бингль видела, как старик вошел в комнату ее жильца, с трудом таща за собою два небольших ящика и клетку, прикрытую цветным платком. Уже через несколько минут жилец миссис Бингль выпустил своего второго гостя из комнаты. Уходя, тот задержался в дверях и сказал с порога:
— Микси любит орехи и фрукты, но ест также молоко и белый хлеб. В холод одевайте ее в шерстяную курточку, она привыкла к здешней зиме. А за моим плащом и шляпой пришлите мальчика, я живу недалеко. Но это совсем старые, поношенные вещи, мистер Ханслоу!
Снедаемая любопытством, миссис Бингль приникла к замочной скважине в дверях жильца. То, что она увидела, окончательно поразило ее.
Вместо солидного мистера Ханслоу, всегда носившего парик с косицей, высокую шляпу и два теплых жилета, на стуле перед зеркалом сидел красивый молодой человек, чернобровый, с косыми баками и волнистыми, коротко подстриженными волосами. Расстегнутый воротник рубашки обнажал сильную, загорелую шею. Перед ним стояли на столе две миски с какими-то жидкостями и целая коробка с мазями, красками, волосами и бородами. В руке он держал тоненькую палочку и сидел, как художник перед мольбертом, всматриваясь в зеркало и чуть прикасаясь палочкой к своему лицу. При этих манипуляциях миссис Бингль впервые заметила, что на левой руке ее жильца нет четвертого пальца.
Новые толчки в дверь заставили миссис Бингль покинуть свой наблюдательный пост. Если бы она не сделала этого, то ей пришлось бы пережить сильный испуг, так как мистер Ханслоу немедленно подскочил к окну, проверил, открывается ли оно, сунул за пояс нож, подхватил под мышку плащ и стал у подоконника, держа в каждой руке по пистолету.
Но приготовлений этих миссис Бингль не видела, а сам жилец, услышав в комнате хозяйки веселый голос Бингля-младшего, отложил боевые доспехи и, усевшись опять перед зеркалом, возобновил свои занятия с кисточкой.
— Томас, — крикнул он мальчику, сунув ему в дверную щель записку, — сбегай-ка по этому адресу и принеси мне плащ и шляпу.
Не прошло и получаса, как мальчик вернулся со свертком, Ханслоу все еще сидел у зеркала. Голову и лицо он прикрывал полотенцем, так что мальчик видел одни глаза постояльца.
— Послушай, Томас, — заговорил Ханслоу, — хотел бы ты недельку отдохнуть от своих школьных занятий, если это разрешат мама и мистер Чейзвик?
— Да, мистер Ханслоу, очень хотел бы.
— Так вот, я хочу предложить тебе нетрудную интересную работу на одну или две недели.
— Ах, работу... Такую же, как на верфи Паттерсона, или полегче?
— Что? Ты знаешь, какие работы производятся на верфи? Разве ты бывал там?
— Конечно, знаю. На этой верфи я работал целый месяц, а сейчас мой брат Джордж учится и работает там в конторе.
— Да ты просто находка для меня, Томас! Нет, твоя работа будет, наверно, совсем не похожей на все, что ты в своей жизни делал. Скажи, ты когда-нибудь видел шарманку?
— Ну, конечно, видел. Дядюшка Поттер, тот самый старик, от которого я сейчас принес вещи, ходил раньше с шарманкой по дворам, а мы бегали за ним. Какая у него была умная обезьяна! Ее звали Микси... Раньше с ним ходил один мальчишка, Томми Вуд, но он поступил юнгой на корабль, и с тех пор дядюшка Поттер сидит дома. Ему одному не под силу таскать шарманку по дворам.