Макс поморщился и шумно выдохнул.

— Иногда ты можешь быть чертовски раздражающей.

— А ты — глупым.

За этой репликой последовало мертвенное молчание.

Угрюмый и обозленный, Макс застегнул бриджи, но когда взглянул на нее, лоб его медленно разгладился, а на губах заиграла улыбка.

— Мне одновременно хочется и отшлепать тебя, и поцеловать, и, как ни глупо это звучит, сделать тебе ребенка, и я, должно быть, спятил, но это было очевидно уже с того момента, как впервые тебя увидел. Кстати, я терпеть не могу добродетельных женщин.

Кристина улыбнулась, потому что только сейчас услышала точное описание всех симптомов своего собственного помешательства.

— По крайней мере добродетель больше проблемы не представляет.

— Поскольку вытеснена куда более болезненными проблемами. Означает ли это, что мне не стоит бежать к аптекарю?

— О, лишняя предосторожность не повредит, — заверила она с покаянным видом. — Правда, я надеюсь, ты знаешь, что спрашивать, потому что я не имею ни малейшего понятия.

— Да и я тоже. Но обязательно выясню.

Не в его привычках было спать с наивными особами: все дамы в его жизни были достаточно опытны, чтобы предохраняться самим. Но, опасаясь новой ссоры, он мудро воздержался от упоминания этого факта.

Глава 12

При виде стоявшего на пороге Макса аптекарь и его помощница потрясенно вытаращились на необычного посетителя. Логичнее всего было предположить, что к ним впервые средь бела дня забрел клиент в вечернем костюме. А может, дело в том, что фрак безнадежно помят, словно его владелец провел ночь в веселом заведении?

— Мне нужны две вещи для личного употребления, — объявил он в полной тишине.

Женщина растерянно захлопала глазами, открыла рот, тут же закрыла снова, и пожилой фармацевт, сжалившись над ней, кивнул:

— Я все сделаю сам, Клер.

После ее ухода Макс коротко объяснил, в чем дело. Найти первый предмет, как оказалось, не составило трудности. В таком маленьком городке, как Таттон, на подобные устройства не было особого спроса, и, вытащив пыльную коробку, аптекарь старательно вытер ее и подвинул Максу.

— Что же касается кондомов… в последнее время они пользуются популярностью. Какой вам требуется?

— Я возьму все, что у вас есть.

— Все?!

— Да, пожалуйста.

Не обращая внимания на удивленное восклицание аптекаря, Макс решил, что их отъезд из «Единорога» может быть отложен на неопределенное время и лучше не шокировать здешних обитателей лишний раз.

— У меня имеется значительное количество, сэр.

— Прекрасно. Заверните. И побыстрее, прошу вас.

Аптекарь принялся заворачивать первую из четырех коробок с презервативами, испытующе глядя на клиента поверх очков в проволочной оправе.

— Вижу, вы остановились в гостинице.

— Да, — бросил Макс, многозначительно глядя на часы.

— Вы из здешних мест?

— Нет.

— Гостили у кого-то в округе?

Макс едва сдержал нетерпеливый вздох.

— Нет. Дайте мне бумаги, я помогу вам.

Аптекарь вручил Максу оберточную бумагу и тесьму.

— Значит, проездом? — допытывался он, очевидно, решив побольше узнать о таинственном посетителе.

— Более или менее, — уклончиво ответил Макс, не собиравшийся обсуждать свою жизнь с пронырливым незнакомцем в тот момент, когда в Кристине, возможно, уже зарождается новая жизнь, и, ответив аптекарю ледяным взглядом, напомнил: — Я спешу, так что, если не возражаете…

Испуганный резким тоном Макса и невысказанной угрозой, таившейся в этой простой фразе, фармацевт судорожно сглотнул и замолчал.

Очередной момент замешательства был вызван крупной купюрой, которую протянул Макс. Аптекарь так долго копался в ящике кассы, что Макс сжалился:

— Сдачи не надо.

— Но я мог бы послать вам деньги почтой, сэр. Или сбегать в банк разменять банкноту и оставить сдачу в гостинице.

— Не стоит, — отмахнулся Макс, шагнув к двери.

— Спасибо, сэр. Вы очень щедры, сэр. Хорошего вам отдыха, сэр.

Стук захлопнувшейся двери заглушил последние слова мужчины, а секунду спустя в помещение ворвалась помощница, все это время отсиживавшаяся в задней комнате.

— Ну и ну! — выпалила она, подбегая к передней двери так быстро, как только позволял ее немалый вес. — Я слышала каждое слово! Должно быть, он богат, как Крез, если оставил вам такие чаевые!

Наблюдая за Максом, переходившим улицу, она продолжала тараторить:

— Хотела бы я посмотреть, что за кобылку он себе добыл, если для нее требуется целых четыре коробки сами знаете чего! Видели следы зубов у него на шее? Он и не попытался их скрыть! Погодите, он зашел в лавку Мейзи! Как по-вашему, что ему там нужно?

— Скоро узнаем, — сухо ответил аптекарь. — Мейзи — первая сплетница в городе.

— Но какой же красавчик…

Мужчина в изумлении уставился на помощницу. Вдова Клер считалась заядлой мужененавистницей, как и подобало богобоязненной христианке.

— То есть это прямо в глаза бросается, — поправилась она, быстро обретя праведный пыл. — Тут явно видна рука Господа нашего.

— Ну да, а в пороках этого господина явно видна рука дьявола, — хмыкнул аптекарь.

В отличие от вдовы Клер праведности в Мейзи Картер не было ни на грош. Впрочем, и доброй христианкой ее трудно было назвать. Так что, когда Макс показался в дверях, она подумала, будто умерла и попала на небеса, а Господь достойно вознаградил ее за то, что она всю свою жизнь кланялась и льстила грубым, неприветливым, капризным заказчицам из местного мелкого дворянства, имеющим к тому же привычку не платить по счетам.

— Доброе утро, сэр, — промяукала она, проводя ладонью по крашеным светлым локонам и жалея, что не надела свое лучшее платье.

Макс распознал этот тон, такой привычный для слуха, не содержащий никаких тайн, бесстыдно-призывный, и, окинув быстрым взглядом стоявшую перед ним женщину, ответил вежливо, но суховато:

— Доброе утро.

— Зовите меня Мейзи! — жизнерадостно объявила женщина. — Меня все так зовут. А как ваше имечко, милорд?

«Мой породистый жеребец!»

Но не могла же она высказать такое этому надменному аристократу! Уж лучше держаться дипломатичнее, а там кто знает?

— Я маркиз Вейл, — ответил Макс, зная, что пытаться обмануть бесполезно. Хозяйка гостиницы наверняка поделится с приятельницами новостью о прибытии богатых постояльцев. — И сегодня мне понадобятся ваши услуги. — Он улыбнулся, по опыту зная, как помогает в таких делах приветливость. — К сожалению, я несколько тороплюсь, но, надеюсь, вы мне поможете.