«За исключением твоих», — подумала она, быстренько излечившись от несбыточных грез. Ей это следовало знать заранее.
— Спасибо за твою щедрость, — вместо этого произнесла Элспет. — Я у тебя в долгу.
— Скорее уж, это я у тебя в долгу, — пробормотал он, остановившись в футе от постели. — За все те удовольствия, что ты доставила мне.
Она не смогла ответить столь же мягко, ее пробудившиеся эмоции трепетали на грани срыва после последней ночи. Но положенные любезности по поводу предложения его яхты были все же произнесены.
— Как это мило с твоей стороны — предложить мне «Прекрасную Ундину», — сказала она. — Если я когда-нибудь смогу расплатиться за использование твоей яхты, я не премину это сделать.
— Расплачиваться нет необходимости. Мне так приятно, что я могу помочь тебе. — Поддавшись порыву не свойственной ему суетливости, он взглянул на часы.
Она проследила за его взглядом:
— Уже пора?
— Скоро. Я позволил себе вольность распорядиться, чтобы для тебя приготовили ванну. — Он улыбнулся, хотя улыбка получилась несколько натянутой. — Вода в море очень ценится.
Элспет села в постели, четко сознавая, что ей следует вести себя с достоинством. Дарли никогда не примет любовную интрижку за большее, чем она есть на самом деле, но никогда не примет и слезливую сентиментальность.
— Софи, наверное, ждет меня, — сказала она, откинула в сторону покрывало и потянулась за халатом.
— Да, уже ждет. — Ему ничего не оставалось, как созерцать ее. Дарли не мог оторвать взгляда от роскошных, обольстительных форм, когда она скользнула с постели. Но тут же отвернулся и стал смотреть в сторону, ибо ее нагота вызвала поток нежеланных ощущений. — Завтрак будет сервирован здесь, когда ты закончишь купание.
— Ты все предусмотрел, — заметила она ехидно. Уловив ее тон, он вскинул брови.
— Мы стараемся. — Он не был расположен, терпеть хоть малейший намек на раздражение. Последняя ночь останется в памяти надолго, и ему не хотелось, чтобы оставшееся время было окрашено в желчные тона. — Я оденусь, пока ты принимаешь ванну, а потом принесу морскую карту, которую ты посмотришь после завтрака.
Она заставила себя соблюдать приличия. Она была в глубоком долгу перед ним. И не ссориться же с мужчиной, который доставил ей столько наслаждения и удовольствий, лишь потому, что он не захотел лично доставить ее в Марокко.
— Прости меня, — тихо произнесла она, сунув руки в рукава халата. — Я не хотела вести себя как неблагодарная девчонка.
— Здесь нечего прощать. Ты само совершенство, — галантно возразил он, с облегчением смотря, как она натягивает халат на соблазнительную грудь и шелковистые бедра, пока он окончательно не потерял контроль над собой. — Поскольку мы несколько ограничены во времени, — едва заметно улыбнулся он, — позволь посоветовать тебе искупаться побыстрее.
Как плавно он избегал лишних, ненужных эмоций. Как умело и безукоризненно. Следуя его примеру, она в ответ одарила его столь же любезной улыбкой, завязывая пояс на халате.
— Рассчитываю на твою морскую карту. Двадцать минут пойдет?
Он кивнул:
— Двадцать минут.
Прежде чем войти в ванную комнату, она оглянулась, поскольку не слышала, как закрылась или открылась дверь спальни. Он все еще стоял там, где она его оставила, с поникшим выражением лица, пальцы судорожно сжаты на задвижке двери, плечи напряжены. Когда она обернулась, он внезапно улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. Затем нагнулся, подобрал сапоги и быстро вышел из комнаты.
Каким недоступным выглядел он. Сдержанным, отстраненным. Пока та обманчивая, отвлекающая улыбка не мелькнула на его лице с приобретенной долгой практикой сноровкой. Жаль, что у нее недоставало силы воли, чтобы устоять перед его знаменитым шармом. Но какая женщина могла устоять?
Она убеждала себя, что не будет плакать теперь, когда все кончилось. Плакать в любом случае бесполезно.
Она справится со своей утратой, как зрелая и чувствительная женщина.
Но, войдя в туалетную комнату, она разразилась слезами и бросилась к своей старой няне.
Софи крепко прижала ее к себе, нежно поглаживая спину, нашептывая ей на ухо:
— Ладно, успокойся, моя крошка, скоро тебе станет лучше… просто нужно время. Уйми свои слезы, деточка моя. Тебя ждут лучшие времена. Мы найдем Уилла живым и здоровым, привезем его домой, и вы оба заживете счастливой жизнью.
Если бы только это было правдой. Если бы Софи могла все поправить, как это бывало прежде, думала Элспет, рыдая на плече у нянечки. Но жизнь была не столь простой, как в те времена, когда она была девчонкой. Конфетка, леденец, или просто доброе слово, или, наконец, прогулка верхом на любимом коне прогоняли прочь все ее печали.
И что бы ни говорила Софи, ей вряд ли скоро станет лучше, ибо ее сердце разбито.
А чтобы найти Уилла и доставить его домой живым и здоровым, предстояло предпринять пугающее, отчаянное путешествие — и никаких гарантий успеха.
Она была измотана до предела, на грани нервного срыва. Но слезы не решат ни одной проблемы. И какие бы ручьи слез, она ни пролила, она не обретет уверенности ни в любви Дарли, ни в безопасности Уилла.
Она должна собраться, взять себя в руки. Сделав глубокий вздох, она оторвалась от Софи.
— Довольно слез, — выдавила она из себя подобие улыбки. — Я скоро буду в порядке. Просто я не выспалась.
— Бедная крошка. Да любому видно, как ты устала. Забирайся в эту большущую ванну, — говорила Софи, развязывая пояс халата, — и отдыхай, пока я купаю тебя.
— Он отправляет нас в Марокко на своей яхте. — Простая, декларативная констатация факта, настолько лишенная эмоций, насколько ей удалось самой справиться с волнением. — И со своим секретарем, который будет печься о нашем благополучии.
— Я слышала. — Софи стянула халат с плеч Элспет. — Там, внизу, все уже суетятся по этому поводу.
— Как это мило с его стороны — одолжить нам «Прекрасную Ундину». — Она пыталась сконцентрироваться на позитивных моментах, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Ну да, очень мило. Надеюсь, это хорошая, удобная яхта. Он хорошо все рассчитал, я полагаю, — сказала Софи, ее верхняя губа презрительно кривилась, пока она стаскивала с нее ночную рубашку.
— Не обижайся. Я не ожидала от него даже этого.
— От людей вроде маркиза не стоит ожидать слишком много. Они думают лишь о себе, и только о себе. Я не хочу сказать о неуважении к другим… Все, что они умеют, это делать все, что им хочется. — Софи со злостью швырнула рубашку на кресло, как будто оно было в чем-то виновато.
— В то время как у нас нет этого преимущества.
— Или недостатка, если вы хотите знать мое мнение, — возразила Софи, подливая воду в ванну. — Если ты слишком эгоистичен, ты продаешься дьяволу, так я вижу это.