Джек вздохнул. Похоже, об их отношениях с мисс Дюруа знала вся Франция. А после этого вечера будет знать и Россия. Прекрасно!
– Все же мне очень хотелось бы поговорить с ней… Понимаете, если мы не выясним кое-что до начала обеда, тогда уж мы точно сбежим. Где ее – комната?
Фелисия понимающе улыбнулась, покачала головой, потом вздохнула:
– Что с вами делать? Идите, вас проводят… Только не забудьте постучать!
Громкий стук в дверь прервал размышления Венеры о том, какую бы еще придумать отговорку, чтобы пораньше уйти с бала. Она понимала – Фелисия давно догадывается, что все ее мигрени, головокружения и постоянная меланхолия связаны с одним обстоятельством, скорее даже – с одним человеком. И если бы этот человек не был таким упрямым, самонадеянным ослом!.. Неужели трудно догадаться, что сама она, первая, ни за что не признается, что не может без него жить?
– Минутку подождите, – отозвалась она и со вздохом отложила цветок, который собралась вколоть в волосы. – Сейчас спущусь…
От звука открывающейся двери у Венеры почему-то перехватило дыхание. Она хотела обернуться…, и не смогла.
Лишь через несколько бездонных мгновений заставила себя посмотреть через плечо и, не чуя под собой ног, поднялась со стула.
– Как… ты нашел меня? Кто тебе сказал?
В дверях стоял Джек. Немного похудевший, бледный. В безукоризненном вечернем костюме. На губах его блуждала растерянная, до боли знакомая улыбка.
– Я думаю, у Пегги найдутся осведомители и при дворе китайского императора…
– И она… – Венера немного пришла в себя. – Она заставила тебя?
– Никто меня не заставлял.
– То есть ты хочешь сказать, – Венера изо всех сил старалась скрыть радостную улыбку, – что приехал в Трувиль по своей воле?
– Как только узнал, что ты здесь… – Джек глубоко вздохнул и опустил голову, словно покоряясь судьбе. – Я много думал о том… О тебе… – Он набрал воздуха в грудь. – И хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
– Что-то в вашем голосе нет былой решительности, маркиз. – Венера оперлась рукой о туалетный столик, потому что пол медленными толчками стал уходить из-под ее ног.
– Да, я плохо соображаю в последнее время… Но ты… стала еще красивее. Раньше я даже не понимал, какая ты красивая…
– Звучит интригующе…
– Я понимаю, что тебе не за что любить меня. И если ты скажешь «нет»…
– Я не скажу «нет»… – спокойно отозвалась Венера. Джек смотрел на нее с почти страдальческим выражением на лице.
– Но ты и не сказала «да»…
– У меня есть некоторые сомнения.
Лицо маркиза напряглось и застыло.
– Если честно, Джек, я не могу поверить, что за несколько дней ты стал другим человеком. Вся твоя жизнь, твои привычки…
– Я изменился, Венера. Ты изменила меня… Спроси у Пегги.
– Значит, все-таки она послала тебя?
– Нет! – Джек упрямо тряхнул головой. – Все не так… Просто раньше я и слушать бы ее не стал. Я никого бы не стал слушать… А теперь…
– Теперь ты готов слушать кого угодно? – Венера с трудом подавила улыбку. – А если я тоже изменилась? Если мне не хочется ни в чем себя ограничивать, ничем связывать? Что ты сделаешь, если увидишь меня с другим мужчиной?
– Я вызову его на дуэль!
– Но дуэли запрещены…
– Тогда я задам ему такую трепку, что он в следующий раз близко к тебе не подойдет!
– Приятная перспектива.
Джек, словно боясь оступиться, сделал несколько шагов вперед на негнущихся ногах и взял ее за руку.
– О чем мы говорим? Я думаю о тебе каждую минуту, я жить без тебя не могу!.. Я люблю тебя!
Венера не отняла руки и склонила голову набок.
– А если тебе это только кажется? Если ты убедил себя в этом?
– Как ты можешь говорить так?!
– Могу, Джек. Ведь ни один из нас прежде не любил по-настоящему. Мы оба слишком боялись потерять свою свободу…
– Но я о многом передумал и многое понял в последнее время. Нам плохо друг без друга…
– Не так все просто, – вздохнула Венера. – Невозможно одним усилием избавиться от того, что столько лет было твоей жизнью.
– Я готов сделать много таких усилий. Делать их каждый день! Сколько понадобится!
Венера помолчала, задумчиво покачивая головой. Лицо ее пылало, сердце сладостно сжималось. Но она все же произнесла со вздохом:
– А если я совсем не такая, как тебе кажется? Женщины ведь великие притворщицы… Если я взбалмошная и злая?
– Я не верю.
– А если у меня на уме только деньги? – Венера говорила все торопливее, потому что сама уже не знала, что сказать. Непостижимая глубина его черных цыганских глаз притягивала ее. – Если я, в конце концов, потребую закатить свадьбу на полмира?
– Только скажи когда и где… Как насчет следующего четверга? Хочешь в Лондоне? Можно и в Париже, в Риме или в Каире…
– Мои родители в Марокко…
– Мы вызовем их! Или поедем туда, если хочешь.
– Но если я стану твоей женой, тебе придется уделять мне много времени…
– Теперь все мое время в твоем распоряжении.
Джек говорил очень серьезно, без тени раздражения или насмешки.
– А если я захочу детей?
Венера чувствовала, что сейчас ее руки сами собой потянутся к нему, обнимут. Она так хотела этого, что уже не могла думать ни о чем другом.
– Очень хорошая мысль. Кроме того, мне все равно нужен наследник… Если я не хочу, чтобы все досталось Тревору.
Венера замерла, потом взглянула на него с задорными искорками в глазах:
– Вот вы и попались, маркиз! Вы, оказывается, прагматик до мозга костей!
– Прости, если я что-то не то сказал. Почему-то плохо соображаю… И если честно, – он заглянул ей в глаза, – я очень боюсь маленьких детей. Они такие крохотные…
– Вот видишь…
Венера уже не могла сдерживаться и осторожно коснулась его руки.
– Но это же будут наши дети…
Джек притянул ее к себе, стал целовать в губы, в нос, в зажмуренные глаза.
– Я так… рада, что… ты приехал, – прошептала Венера, все глубже погружаясь в тот сладостный омут, о существовании которого никогда не могла забыть, с тех пор как встретила маркиза.
А маркиз Рэдвер, все крепче сжимая в объятиях такое родное тело Венеры, думал, что он очень счастливый человек и ему здорово везет в жизни. Потому что повезло в любви.