«Зачем же я позвала еще двадцать гостей?» — сокрушенно подумала графиня.
— Мне необходима горячая ванна, — требовательно заявила Присцилла, появившаяся из экипажа следом за матерью. — Этот поезд был весь черен от копоти. Ужас какой-то! Просто некуда было деваться от сажи, даже в нашем так называемом отдельном купе. Завтра утром maman первым делом напишет жалобу в железнодорожную компанию.
Анджела встревоженно оглядела роскошный дорожный туалет Присциллы из бирюзового шелка.
— Какой кошмар, — сочувственно ужаснулась она, хотя при всем старании не смогла обнаружить на платье ни пятнышка. Ничего не поделаешь, к этому обязывало ее положение хозяйки. — Я распоряжусь, чтобы тебе тотчас нагрели воды.
— Да у тебя здесь просто столпотворение, — удивилась Шарлотта, которая, остановившись на посыпанной гравием дорожке, разглядывала большую компанию, собравшуюся на площадке для крокета.
— Всего лишь несколько друзей, милая. Я подумала, что тебе с Присциллой будет скучно без общества. Фредди специально приехал, чтобы увидеться с тобой, Шарлотта, а Сазерленд, так тот заранее попросил, чтобы его посадили рядом с тобой за ужином. — Эти слова Анджела сопроводила обаятельнейшей улыбкой, способной растопить даже ледяную глыбу.
— Ох, уж этот Сазерленд, старый дамский угодник. Что ж, мне уже лучше. Пойдем, Присцилла, нам нужно заняться нашими туалетами.
Ужин проходил в праздничной обстановке. Анджела любила свой Истон всей душой, и сейчас, когда рядом не было Кита, в присутствии которого она всегда чувствовала себя скованно, можно было наконец взяться за исполнение обычных обязанностей радушной хозяйки. В тот вечер она делала это с особым удовольствием. Не было преувеличением сказать, что за столом собралась большая семья. Помимо самых близких родственников, присутствовали несколько двоюродных братьев и сестер плюс Фредди, с которым она подружилась, когда еще не была близко знакома с Берти.
Повар постарался на славу, приготовив полный набор коронных блюд, которые подавались в Истоне на протяжении нескольких десятилетий. Каждое из них напоминало о давно ушедших временах и людях, собиравшихся под этой крышей вот так же много лет назад. Звучали дурашливые тосты, которые тоже были непременной принадлежностью подобных застолий. А Сазерленд разразился поэтическим экспромтом в честь ручного тукана Анджелы. Эта поэма задала тон всему вечеру, и вслед за ней хлынули новые тосты, усилившие атмосферу бесшабашной радости. Однако прежде чем веселье стало неуправляемым, мудрая Милли привела гостей в чувство, с внезапной торжественностью и серьезностью подняв тост за любимого деда, который неустанно заботился об Истоне и бережно передал эту жемчужину в руки нового поколения.
Именно в этот момент короткого затишья, когда в памяти у всех ожили воспоминания о старом виконте, к Анджеле почтительно приблизился дворецкий. Он доложил хозяйке, что в кабинете ее ожидает какой-то мужчина. Гость отказался назвать свое имя.
— Он просто назвался вашим другом, миледи, — пробормотал верный Риджли.
— Местный? — спросила она, вставая со стула. Будучи крупнейшей землевладелицей в графстве, Анджела довольно часто принимала посетителей с разнообразными прошениями, даже в столь неподходящие моменты.
— Мне он показался незнакомым, миледи.
— Что ж, ничего страшного, продолжай подавать на стол. А я скоро вернусь.
Сказав Фредди и Милли, что к ней пожаловал нежданный посетитель, Анджела вышла из комнаты. Оставался только десерт — ужин близился к концу, и ее отсутствие не должно было создать гостям неудобств.
Ее кабинет освещался газовыми горелками, однако свет не проникал в дальние углы. Осмотрев комнату с порога, она не обнаружила признаков присутствия постороннего. Но стоило ей сделать еще один шаг, и из кресла у окна поднялась высокая фигура. Человек вступил в круг света.
Возглас изумления застрял у нее в горле. Анджела замерла, не веря своим глазам.
Кит был одет в костюм для верховой езды. Его одежда промокла насквозь, сапоги были забрызганы грязью, волосы потемнели от дождевой воды.
— Я хотел не тревожить тебя, — угрюмо произнес он.
— Не говори этого, — зашептала Анджела, и сердце ее забилось так сильно, что от толчков крови зашумело в ушах. — В столовой сидят Присцилла с матерью, — испуганно выдохнула она.
— Они не увидят меня. Я остановился в гостинице «Золотое сердце» в Истон-Вейле.
— Тебе нельзя находиться здесь! — еще больше забеспокоилась Анджела. — У меня полон дом гостей. Здесь шагу не ступишь, чтобы не натолкнуться на кого-нибудь.
— Подожду, пока они разъедутся.
— Ни один из них не уедет до воскресенья.
— Подумаешь, всего-то три дня…
— О Господи, — простонала графиня, опершись на спинку стула. Казалось, силы вот-вот покинут ее.
Два стремительных шага, и Кит был уже рядом с ней. Длинные сильные руки заботливо поддержали ее.
— Мне не следовало появляться здесь так неожиданно.
— Следов Оливии почти не осталось, — вырвалось у нее совсем не к месту, в то время как ей следовало высвободиться из его объятий, прогнать его прочь. И когда уж вовсе не следовало испытывать такую безграничную радость, видя его рядом с собой.
— Я искуплю грех той ночи. Поверь, я был готов сквозь землю провалиться после того, что тогда произошло.
— Кажется, я схожу с ума, — вполголоса пробормотала она, и ее ладони сами легли на его щеки, прохладные от влаги.
— А я уже несколько недель самый настоящий сумасшедший, — нежно произнес он, прижимая ее к своей мокрой груди. — Знаешь, какой ливень на улице?
Его улыбка была все той же — мимолетной, теплой и такой влекущей, что поневоле казалась предназначенной только ей, Анджеле, и больше никому на всем свете.
— Тебе нужна сухая одежда, — опомнилась она.
— А может, лучше вообще остаться без одежды? — пошутил он.
— Что же мне делать? — В ее вопросе прозвучали сладкие нотки обещания.
— Не меня тебе спрашивать об этом. С той ночи, когда мы встретились в Коузе, мой ответ не изменился.
— И все это время я говорила «нет».
— Кажется, что прошла целая вечность, — мягко заметил он.
— Я созвала полный дом гостей, чтобы защититься от тебя.
— Спросила бы вначале меня, и я сказал бы тебе, что это не поможет.
— Я не могу выгнать тебя из дому в грозу.
— Поэтому я так рад ей.
— Не уедешь ли ты сам? Ты мне помог бы…
— Не думаю, что это возможно. До Истон-Вейла пять миль, а дороги размыты. Я говорю это серьезно.
— Остается один вопрос, которого мне не следовало бы задавать.
— Но ты все равно спросишь, — усмехнулся он.