И тогда он всецело будет принадлежать ей!
Сейчас она ощущала себя ветреной и легкомысленной девчонкой, а вовсе не той здравомыслящей дамой, какой пыталась предстать перед Виолеттой.
— Судя по твоему смеху, у тебя — чудесное настроение, — произнес Кит, появляясь откуда-то сзади и заключая Анджелу в объятия.
От неожиданности она вскрикнула, но затем вновь счастливо засмеялась, обвивая руками его шею и чувствуя, как сердце ее захлестывает мягкая и нежная волна.
— Я совсем ослепла от любви, — радостно и гордо объявила она, — а у тебя замечательно получается устраивать ночные засады на влюбленных женщин! — шепнула она, ласково прикасаясь губами к его щеке.
— Только на одну из них, — поправил Кит, обнимая ее и пытаясь повести ее дальше по усыпанной гравием дорожке. — Почему ты так задержалась?
— Гости никак не могут оторваться от вина, игры на пианино и карт. Ты знаешь, Присцилла просто чудовищно играет на пианино! — радостно добавила она.
— Да, как-то раз я имел несчастье слушать ее игру. Боюсь, что после этого я до конца жизни возненавидел Листа.
— Господи, я не верю, что мы опять вместе. Иногда мне кажется, что это только сон, и я так боюсь проснуться и потерять тебя, — говорила Анджела, не переставая целовать Кита. — Скажи мне что-нибудь, чтобы я поверила, что ты мне не снишься, милый. Ты знаешь, что ты — милый? — спросила она, водя кончиком языка по мочке его уха.
Раз-другой Киту уже об этом говорили, но сейчас он предпочел солгать:
— Нет, впервые слышу. — Лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным. Следующая фраза Кита подняла в Анджеле волну острого возбуждения: — Интересно, каково это — заниматься любовью с женщиной, ослепшей от любви?
— Спроси меня об этом чуть позже, пока я не знаю. Но думаю, слово «безумство» подойдет здесь как нельзя более кстати. Тебя еще ни разу не доводили любовными ласками до смерти? — глухим от желания голосом спросила Анджела.
— Хорошо, что сегодня я как следует отдохнул. — В улыбке Кита читалась восхитительная дерзость. Даже от его слов Анджела теряла голову и была готова отдаться этому мужчине немедленно, прямо здесь!
— Сегодня тебе определенно понадобится вся твоя сила! — задорно согласилась она. На мгновение Анджела подняла голову к небу и сказала: — Смотри, какая полная луна. А я сегодня, — добавила она чуть тише, — полна греха.
— Должен признаться, что я сегодня ощущал то же самое — утром, днем…
— За обедом и во время ужина, — закончила фразу Анджела. — Я знаю. Надеюсь, у тебя не запланировано никаких дел, которые потребовали бы твоего отъезда из Истона?
— Я отложил все дела.
— Значит, ты — мой?
— Целиком и полностью, моя прекрасная графиня, мой светлый Ангел. После того как в воскресенье разъедутся твои гости, ты будешь принадлежать только мне, — мягко произнес он.
— И крошке Мэй, — уточнила Анджела.
— Да, и ей тоже, — с готовностью согласился Кит. Взяв возлюбленную на руки, он донес ее до коттеджа, поднял по лестнице, внес в маленькую спальню на мансарде и посадил на монашескую постель. Анджела сразу же увидела, что Кит выполнил ее просьбу и побывал в лавке Джефриза.
— Ты не забыл!
— Разумеется, нет.
Крепко скроенный, налитой силой, с призывным огнем в зеленых глазах, он выглядел неотразимо мужественным, растянувшись поперек постели в рубахе, бриджах и сапогах для верховой езды.
— Знаешь, дорогая, мир должен быть благодарен семейству Лоутонов — ведь оно подарило ему самую красивую женщину, которая когда-либо ступала по земле.
В прошлом Анджеле не раз доводилось слышать славословия в адрес своей семьи и внешности, но она никогда не принимала их всерьез. Однако слова, сказанные Китом, тронули ее душу.
— Какие же мы с тобой счастливые! — произнесла она, чувствуя, как радость переполняет все ее существо. — Я так люблю тебя!
— Счастливые, — эхом отозвался он и, приподнявшись, нежно поцеловал любимую в губы.
— Но все равно, Кит, ты такой нетерпеливый и могучий, я ужасно боюсь, что одна случайность может перевернуть всю мою жизнь. Ведь если я все же забеременею, Брук убьет меня или, еще ужаснее, он отберет детей и опозорит меня.
— Милая, — нежно проговорил Кит, садясь рядом с нею, — ты говоришь так, будто тебе предстоит лечь в постель с мужчиной впервые в жизни. Позволь мне убедить тебя в обратном. Вот уже много лет я занимаюсь любовью с женщинами, и за все это время у меня не появилось ни одного ребенка. Я сознательно избегал этого. Представь себе, что я на самом деле даже осторожнее тебя самой. Ну, так что? Может, закроем на этом вопрос?
— Ты ни в чем не можешь быть уверен.
— Могу, — возразил Кит. Той парижской весной, когда он приглянулся герцогине Дюмон и она взяла его под свое крылышко, Кит, приехавший во французскую столицу со своим наставником, был шестнадцатилетним подростком и напоминал жеребенка. За несколько незабываемых недель герцогиня преподала ему полный курс искусства чувственных наслаждений, снабдив всеми необходимыми советами.
— Что ж, придется тебе довериться, ты убедил меня, — призналась Анджела.
— Да уж, пожалуйста.
— В подобных ситуациях женщина не может позволить себе несерьезно относиться к… возможным последствиям.
— Разбуди меня, когда найдешь какой-нибудь устраивающий тебя выход, — с легкой улыбкой произнес Кит, откинувшись на подушки и прикрыв глаза.
— Не смей спать, когда я рядом! — воскликнула Аня жела, обвивая его шею руками. — Когда я до такой степени в растерянности, переживаю, волнуюсь за свое будущее и так сильно люблю! — Последние слова она уже шептала. — Мне кажется, я умираю!
Руки Кита обняли ее за талию, и только после этого он открыл глаза. Однако когда он заговорил, в голосе его звучало странное спокойствие:
— Что ты имеешь в виду, говоря, что волнуешься за свое будущее?
— Да нет, ничего. — Сейчас ей совершенно не хотелось снова говорить о своем браке и всех тех невозможных вещах, которые были с этим связаны.
— Я понимаю, тебя волнует не столько сама возможная беременность, сколько последствия, к которым она приведет? — Последнюю фразу Кит произнес подчеркнуто серьезно. — Твои слова пугают меня, дорогая.
Во взгляде Кита читалась такая неподдельная тревога, что Анджела поняла: она не может сейчас отделаться от него какой-нибудь ничего не значащей фразой.
— Могу тебе только сказать, что, когда я понесла Мэй, Брук стал совершенно невыносим.
— Он действительно ее отец? — В те времена было обычным, что после того, как мужья-аристократы получали от своих жен первого — обязательного — наследника, последующие дети не имели ни малейшего сходства со своим законным родителем.