Да, она могла бы сойти за тягач и за цистерну — если бы не розовый цвет, в который она была покрашена. На боку красовалась надпись, выведенная готическими буквами: ПЕТУНИЯ.
— Не знаю, что и подумать, — сказал я. — Что это?
Помбертон закурил «Кэмэл» и небрежно бросил:
— Гавночерпалка.
— Что?
Он усмехнулся:
— Вместительностью двадцать тысяч галлонов. — пояснил он. — Просто потрясающая штуковина, эта «Петуния».
— Не понимаю. — Но я начал кое-что понимать. Эрни — прежний Эрни — оценил бы эту чудовищную иронию судьбы.
По телефону я просил Помбертона сдать в аренду один из его тракторов. Однако все они были заняты на стройках — два в Либертивилле и два в Филли. У него был еще грейдер, но тот как раз вышел из строя во время расчистки рождественских заносов. Джонни сказал, что после закрытия гаража Дарнелла техника стала пользоваться огромным спросом.
«Петуния» действительно была цистерной. Ее работа заключалась в выкачивании содержимого из городской канализационной системы.
— Сколько же она весит? — спросил я. Он отшвырнул сигарету.
— Порожняя или с дерьмом?
Я сглотнул:
— А какая она сейчас?
Он откинул голову назад и громко захохотал:
— Неужели ты думаешь, что я сдаю в аренду груженые цистерны?
Он еще раз захохотал.
— Нет — она сухая и выскобленная чуть ли не до блеска. Конечно, аромат все равно остается. Чувствуешь?
Я повел носом. Да, я чувствовал ее аромат.
— Могло быть и хуже, — сказал я.
— Конечно, — согласился Джонни. — Первоначально «Петуния» весила больше, но сейчас ее регистрационный вес составляет восемнадцать тысяч фунтов. Ее вес пришлось уменьшить из-за ограничений на дорогах. У нее пять скоростей, а с двухскоростным переключателем — все десять… если ты умеешь работать со сцеплением.
Он бросил сомнительный взгляд на мои костыли и закурил новую сигарету.
— Ты можешь нажимать на сцепление?
— Конечно, — сказал я, сделав непроницаемое лицо. — Если педали не очень жесткие. — Но на сколько меня хватит — этого я не знал.
— Ну, не буду лезть не в свое дело. — Он посмотрел на меня лучезарными глазами. — Думаю, девяносто баксов у тебя с собой? Это за один день.
Я протянул деньги.
— Могу я оставить ее здесь? До вечера.
— Конечно, — проговорил Помбертон. — Только отдай ключи на тот случай, если мне самому нужно будет отгонять ее в гараж.
Я проковылял к «Петунии». У меня не было сомнений в том, что она остановит Кристину… если та на самом деле приедет в гараж Дарнелла и если я смогу управлять этой проклятой цистерной. Еще ни разу в жизни я не садился за руль такого громадного агрегата, хотя на стройке у Брэда Джефриса мне приходилось садиться за рычаги бульдозера.
Зажав костыли под мышкой, я взялся правой рукой за ручку двери и взобрался в кабину. На это у меня ушло несколько минут — я берег левую ногу для педали сцепления. Ключи были в замке зажигания. Я захлопнул дверь и нажал на педаль. Боль была вполне выносимой. Двигатель взревел оглушительно.
Помбертон подошел к кабине.
— Немного шумновата, да? — проорал он.
— Конечно! — прокричал я.
— Знаешь, — заорал он. — Я могу побиться об заклад, что у тебя нет водительских прав на такую махину.
Я усмехнулся:
— Ты их не проверял, потому что у меня был вид человека, которому можно доверять.
Он кивнул:
— Конечно.
Я сбавил обороты.
— Ты не возражаешь, если я спрошу, зачем тебе нужна эта цистерна? Понимаю — не мое дело…
— Для того, чтобы применить ее по назначению.
— Извиняюсь?
— Мне нужно избавиться от кое-какого дерьма.
* * *
— О Боже! — проговорила Ли, уставившись на розовый корпус «Петунии». Мой ассенизационный агрегат громоздился на автостоянке, окруженный «шевроле» и «фольксвагенами». — Что это?
— Механизм против какашек, — невозмутимо произнес я.
Она в замешательстве посмотрела на меня… а затем разразилась истерическим смехом. Это меня не огорчило. Ли пришла на встречу со мной подавленной и испуганной: по телефону я рассказал ей об утреннем разговоре с Лебэем, и она даже обмолвилась двумя словами о нависшей беде, когда прощалась со своей мамой.
— Знаю, что все это выглядит смешным, — начал я.
— Главное, что она справится со своей работой. Если с ней вообще кто-нибудь может справиться.
Я кивнул:
— Мне тоже так думается.
— Ну, давай залезем в нее, — сказала она. — Я замерзла.
В кабине она фыркнула:
— Ну и амбре!
Я улыбнулся:
— Ничего, привыкнешь. — У меня болела нога; я уже выпил две таблетки анальгетиков, которыми запасся заранее.
— Дэннис, твоя нога будет в порядке?
— Ей придется быть в порядке, — сказал я и захлопнул дверь.
Мы остановились на пересечении Кеннеди-драйв и Кресчент-авеню. Ли помогла мне выбраться наружу и подала костыли. Я проковылял к телефонной будке. За ее стеклом Петуния казалась каким-то странным розовым динозавром, застывшим посреди снегопада.
Я позвонил в университет и попросил соединить меня с кабинетом Майкла Каннингейма. Он снял трубку после второго звонка.
— Дэннис! Я пытался застать тебя дома! Твоя мама сказала…
— Куда он поедет? — У меня задрожали ноги. Внезапно у меня появилось чувство реальности всего происходящего.
— Откуда ты знаешь, что он собирается уехать? Ты должен рассказать мне…
— Майкл, у меня нет времени, и я не смогу ответить на все вопросы. Куда он поедет?
Он медленно проговорил:
— Сразу после школы он вместе с Региной собирается поехать в колледж. Эрни позвонил ей утром и попросил отвезти его. Он сказал… — Майкл помолчал. — Он сказал, что вдруг понял, как ему необходимо поступить в колледж этим летом. По его словам, он испугался, что упустит время для подготовки. Он решил подать заявление на отделение истории и философии.