— Вам это не понравится.
— Эмма, откройтесь мне.
Она молчала.
— Доверьтесь мне.
— Даже если я и соглашусь выйти за вас замуж, — начала она шепотом, — я не забуду Дина. Я это знаю. И как бы я ни хотела полюбить вас, я не буду на это способна, пока он в моем сердце.
Джейсон перевел дыхание. Он догадывался, что колебания Эммы вызваны именно этим. И все же… Слова, произнесенные вслух, причинили ему такую боль, которую он не мог предвидеть. Подсознательно он надеялся, что она научится любить его, как и сам он придет к тому, чтобы ее полюбить. Может быть, он еще любит Адель? Но он был уверен, что эту рану время залечит.
Время…
Ну конечно! Вот идеальное средство против болезни Эммы, с неописуемым облегчением подумал, он. Время.
Она может всем сердцем верить в то, о чем говорит, но верить сейчас, в эту минуту, в этот вечер» а не завтра, не через месяц, не через год. В юности любовь бывает жаркой, но она, как молодой росток, не может выжить, если ее не холить, не поливать. Рано или поздно она засыхает и умирает.
Так и любовь Эммы к Рэтчитту увянет и умрет, когда выяснится, что он не появится, и уступит в ее сердце место новой любви. Любви к мужу. Эмма, милая, заботливая Эмма не отвергнет его, если он будет к ней внимателен и добр.
Когда она положила измятую салфетку возле своей тарелки, Джейсон накрыл ее руку своей ладонью. При его прикосновении она сразу же замерла, но он не убрал руку, а принялся гладить ее пальцы.
— Какой вы будете женой — это уже моя забота, — негромко сказал он. — Эмма, я позабочусь о том, чтобы сделать вас счастливой. Говоря по правде, я…
Он не ожидал того, что она рывком уберет руку и спрячет ее между колен.
— Я не позволяю вам трогать меня таким образом, — проговорила она, не поднимая глаз.
На ее щеках выступил яркий румянец, что Джейсон счел обнадеживающим знаком.
— Прошу прощения, — пробормотал он, хотя вовсе не чувствовал себя виноватым.
По всей видимости, в его голосе отразилась неискренность, поскольку глаза Эммы яростно сверкнули.
— Не просите прощения, когда вам этого не хочется! И никогда, слышите, никогда не говорите мне, что вы меня любите, когда на самом деле вы ничего подобного не испытываете.
Такого нападения Джейсон не ожидал. Оказывается, он не знал силы ее духа. Да и ее темперамента.
— Договорились, — сказал он, все еще не в силах преодолеть растерянность. Яростное выражение на ее лице тут же исчезло, плечи опустились.
— Извините меня, — сказала она. — Я повела себя по-свински.
Джейсон едва не улыбнулся против воли. Откуда она может знать, что такое по-настоящему свинское поведение? Адель в любом случае дала бы ей сто очков вперед.
— Давайте перестанем извиняться, — предложил Джейсон, — и поедим наконец. Вы, помнится, говорили, что вам нравится китайская кухня. Мы потому и пришли сюда, хотя на этой же улице есть симпатичный итальянский ресторанчик.
— Мне надо было ничего не говорить, а предоставить выбор вам, — сказала Эмма, жуя кусочек мяса. — А вам нравятся итальянские блюда?
— Очень. Равно как и китайские, немецкие, французские, тайские и японские. Проще говоря, я вообще люблю поесть. Если только мне не приходится готовить.
— А я люблю готовить, — заметила Эмма.
— Это замечательно.
Она вскинула голову.
— Джейсон, я же не сказала, что готова стать вашей женой!
— Но я могу жить надеждой!
Ее лицо затуманилось.
— Надежда бывает обманчивой.
— Я готов рискнуть.
Эмма выпрямилась.
— Вы думаете, он не вернется?
— Ничто не удержало бы его, если бы он любил вас. Да о чем я говорю! Если бы он вас любил, он не сотворил бы такого!
— Вам все видится исключительно в черно-белых тонах, — со вздохом возразила Эмма. — Я знаю, Дин поступил неправильно. И я не могу ему простить того, что он сделал. Но я знаю и то, что он меня любил. Вот отчего мне так тяжело.
— Я понимаю.
Джейсон не покривил душой. Он действительно ее понимал. Когда он сказал Адели, что расстается с ней, она разъярилась. Как это он может расстаться с ней, когда они так сильно любят друг друга? Когда она так сильно любит его? Она предприняла все возможное, чтобы переубедить его. Она пробовала сыграть на всех его слабостях, известных ей. На его амбициях. На его корыстолюбии. На его предполагаемой привязанности к жизни в большом городе.
И конечно же, на его сексуальных пристрастиях. Здесь она бросила в бой все свои силы, все имеющиеся в ее арсенале приемы.
И он, к его стыду, позволил ей сделать это. И все же он ушел от Адели. Бежал, не дожидаясь перелома.
А как бы он поступил, если бы она приехала за ним? Если бы она объявилась в Тиндли в первые недели, когда ему казалось, что он совершил грубейшую ошибку в своей жизни, когда он еще только привыкал к неспешным провинциальным ритмам, когда этот городок, его обитатели, его мирная атмосфера еще не заняли места в его душе? Не исключено (о, всего лишь не исключено!), он бы позволил увезти себя обратно в Сидней, что бы там ни говорил ему рассудок.
Поэтому он может понять, что чувствует Эмма, такие люди, как Рэтчитт или Адель, не способны любить глубоко и долго — в отличие от других. Адель не примчалась вслед за ним, и Рэтчитт не вернулся.
Джейсон посмотрел на мгновенно осунувшееся лицо Эммы и решил, что настала пора переменить тему.
— Что вам заказать на десерт? — спросил он. — Я вижу, мясо вы не едите, может, что-нибудь сладкое?
Эмма повеселела.
— Я бы взяла мороженого.
— И все?
— Да. Но только с джемом.
— Вам стоит лишь приказать.
Он жестом подозвал официантку.
Больше он не затрагивал тему утраченной любви. На обратном пути в Тиндли Джейсон развлекал Эмму рассказами об университетских годах, в том числе о работе, которую ему приходилось выполнять ради выживания.
Когда они подъехали к кондитерской, Эмма уже хохотала от души.
— Вы не шутите? Вы в самом деле работали в баре для голубых?
— Только один вечер. — Джейсон выключил двигатель и отстегнул ремень безопасности. — Когда я туда пришел, то еще не знал, что это бар для голубых. Я просто проходил мимо и увидел в витрине объявление, что требуется официант. Я зашел, и меня тут же взяли.
— И чем же дело кончилось?
— Я в тот же вечер понял, что дал промашку, решил, что смогу продержаться, учитывая, какие там давали чаевые.
— И что потом?