— Эмма, что-нибудь не так? — спросил он. Она подняла голову и слабо улыбнулась.
— Нет. Ничего серьезного. Я просто глупая. Но у меня было такое чувство… Как будто кто-то прошел по моей могиле. Тебе знакомо такое? Предчувствие… Джейсон, пожалуйста, будь осторожен. На дороге, я хочу сказать. Сейчас такое движение…
Джейсон подошел к ней, присел рядом, приобнял за плечи и заглянул в глаза.
— Я буду очень осторожен, — проговорил он. — Ничто, честное слово, ничто не помешает мне вернуться к тебе.
— Ты обещаешь?
— Торжественно клянусь.
Эмма глубоко вздохнула.
— Тогда все будет хорошо.
Джейсон поднялся на ноги, не поцеловав Эмму, вновь занялся сборами.
Поездка вылилась в настоящий кошмар. Невероятное количество как легковых, так и грузовых автомобилей, постоянные пробки. Да и дорога во многих местах перекопана. А потом начался дождь.
Уже совсем стемнело, когда Джейсон заехал на автостоянку возле госпиталя. Его новые часы показывали без десяти минут девять. Он вошел в больницу, где объяснил, что является не только братом Джерри, но и врачом, чем свел на нет возражения дежурной сестры насчет неприемных часов. Затем он спросил, можно ли поговорить с лечащим врачом Джерри. Сестра, миловидная женщина тридцати с лишним лет, ответила, что врач находится в отделении, но побеседовать с ним можно будет только утром. Кроме того, Джерри минут двадцать назад получил болеутоляющее и теперь, вероятно, спит. Тем не менее Джейсон может оставаться у него в палате столько, сколько ему заблагорассудится. Джерри лежит в палате 4, последняя дверь в коридоре с левой стороны.
По длинному коридору Джейсон прошел к двери с табличкой «4» и оказался в узком помещении, где из шести коек были заняты лишь четыре. Джерри лежал у окна. Но в данный момент он не любовался видами города. Он крепко спал.
Джейсон с облегчением увидел, что Адели в палате нет. Впрочем, можно не сомневаться, что она в скором времени появится. От этой мысли у него неприятно засосало под ложечкой.
Он пощупал у Джерри пульс и облегчен вздохнул. Хуже ему стало, когда он прочитал вывешенную в ногах кровати историю болезни Джерри? При поступлении в больницу давление у брата было крайне низкое, а температура прямо-таки заоблачная. А ночью к тому же было несколько приступов.
Несомненно, Джерри необходима интенсивная терапия. Но он обычный работяга и не в состоянии оплатить лечение, так чего же можно ожидать? Уж во всяком случае, не обслуживания, предназначенного для особо важных персон. Но как бы то ни было, состояние Джерри как будто стабилизировалось, и можно надеяться, что он выкарабкается. Но выглядит он ужасно — краше в гроб кладут, как говорится.
Джейсон подошел к окну. Внизу сверкали городские огни. Живописный вид. Сидней не отвечает расхожим представлениям о заброшенном форпосте колониальной империи. Днем он живет полной жизнью, по вечерам веселится. Это красивый, веселый город, и живут в нем веселые, красивые люди.
— Привет, Джейс. Я ждала тебя.
Этот хрипловатый голос заставил его испытать неприятное ощущение в груди и медленно повернуться.
Однако сам облик Адели, как это ни странно, оказал на него совершенно иное действие.
Она остановилась у кровати Джерри. На ней было короткое черное платье — одно из тех, которые когда-то так возбуждали Джейсона. Даже не костюм, а именно платье, кажется сшитое прямо на ней, настолько плотно оно облегало фигуру. Откровенные очертания затвердевших сосков буквально вопили о том, что лифчика на ней нет. И то сказать, когда Адель носила эту деталь женского туалета?
Короткая юбка выразительно открывала блестящие черные колготки, весьма дорогие. Туфли на высоких каблуках дополняли соблазнительную картину.
Но сердце Джейсона не дрогнуло.
Адель сделала пару шагов навстречу ему: должно быть, хотела показать, как свободно она двигается в этих туфлях.
Оглядывая ее, Джейсон насмешливо подумал: профессионализм достигается исключительно практикой.
Адель приняла его одобрительный взгляд за проявление интереса и заметно приободрилась. А Джейсон размышлял: удивительно, какую власть имеют над ним звуки. Как он взволновался, услышав по телефону ее голос. Вид же Адели во плоти не возбудил в нем ничего, кроме недоумения оттого, что когда-то он находил эту женщину привлекательной, более того, соблазнительной.
По сравнению с милой, нежной Эммой Адель была слишком жесткой — и внешне, и внутренне. Ее коротко подстриженные, выкрашенные в черный цвет волосы составляли чересчур резкий контраст со светлым макияжем. Вокруг глаз она положила больше тени, чем нужно, ее помада была излишне яркой, а запах духов — излишне резким. Этот мускусный запах просто-таки сшибал с ног.
Конечно, у нее потрясающая фигура, в особенности эти длинные стройные ноги. Но сейчас фигура ее показалась Джейсону какой-то вульгарной. Ему больше нравилась маленькая, тонкая фигуру Эммы. Уж в ней-то нет ничего искусственного, в общем, в Эмме ему нравится все.
Беспокойство, что остатки страсти к Адели могут проснуться в нем, испарилось как по мановению волшебной палочки, и он испытал колоссальное облегчение. Наконец он свободен от нее. Ему открыт путь в будущее — будущее с Эммой, в котором нет места остаткам прошлого.
Обретенная свобода придала сил. Джейсон взглянул на пышущее жаром лицо Адели и рассмеялся. Она надула губы.
— С какой стати ты смеешься надо мной?
— Нет, Адель, я смеюсь не над тобой, а над самим собой.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да только то, что я был дураком. Пойми, Адель, я не держу на тебя зла, но ты только потеряла время, приехав сюда. Иди своей дорогой. Поищи еще одного неопытного кретина, которого увлечет твоя техника секса. Я в этом уже не нуждаюсь. Равно как и в тебе.
Растерянность на ее лице вдруг сменилась решимостью.
— Дай мне пять минут, и ты передумаешь.
— Пять минут? Именно сейчас?
— Именно сейчас и именно здесь, — пропела Адель. — Джерри без сознания. Можно задернуть штору у его кровати.
Она уже начала задергивать ее, мало-помалу приближаясь к Джейсону. Он вырвал штору из ее рук и бросил на нее яростный взгляд, который потряс ее.
— А теперь выслушай меня, ты, пародия на врача и на человека, — зашипел он. — Ты не прикоснешься ко мне даже тогда, когда на земле не останется ни единой женщины и судьба человечества будет зависеть от нас. Уползай, змея! Уползай в свою нору и дай нормальным людям свободно дышать, дорогая моя.
Адель не отвечала. Она только смотрела на него своими черными глазами, источающими ярость.
О да, он зашел слишком далеко. Но теперь уже поздно.
Не произнеся ни слова, она повернулась на своих невероятно высоких каблуках и вышла из палаты, даже не покачнувшись.