Мысли о спальнях и кроватях возродили в ней страх, который убедительно напомнил ей о пустом желудке. Наверно, надо было все-таки попытаться что-то съесть. Не хватало, чтобы в желудке урчало от голода. Они подошли к машине, и Лайэм открыл перед ней дверцу. Их взгляды встретились, но она, к своей досаде, ничего не могла прочитать у него в глазах. Если ему и было не по себе от предстоящего, то он определенно этого не показывал.
— Не ты одна решила изменить свою жизнь, — сухо сказал он. — Мне уже стукнуло тридцать, и я вдруг уразумел, что время не ждет.
О Боже, подумала она. Он все-таки думает жениться на Рокси.
— Тридцать еще не старость, Лайэм, — быстро ответила она. — Я хочу сказать, для мужчины. Для женщины — может быть, потому что ей надо родить детей, а мужчине нет необходимости торопиться с женитьбой.
— А я и не имел в виду женитьбу. Я имел в виду потратить в свое удовольствие часть заработанных денег. Садись же. И ради всего святого, не трещи мне в уши всю дорогу до Сиднея. Во время езды мне нравится слушать музыку. И не отвлекаться. Скоростное шоссе не терпит болтовни за рулем.
Лайэм сунул в проигрыватель компакт-диск и не спеша вывел машину с парковки. Возможно, ему эта музыка казалась расслабляющей, но Молли улавливала какую-то тревожащую, эротичную интонацию, особенно в тех мелодиях, где слышался повторяющийся, как бы пульсирующий ритм.
Следующий час показался ей вечностью. Молли смотрели в окно со своей стороны, сначала во мрак сельской местности, потом на городские огни. Она испробовала все известные человечеству способы, чтобы успокоиться. Глубокое, размеренное дыхание. Медитацию. Но тревога ее не отпускала.
«Это ведь именно то, чего ты всегда хотела. Перестань глупить. Лайэм знает, что делает. Он очень опытный любовник. Больно не будет. Все будет чудесно. Просто замечательно!» — как молитву повторяла она, пытаясь себя убедить.
Эти заклинания на какое-то время успокоили ее. Но когда они стали подъезжать к мосту Харбор-Бридж, нервы ее начали сдавать. Когда Лайэм сбросил скорость и встал в очередь для уплаты дорожной пошлины, которая двигалась со скоростью улитки, Молли не выдержала.
— Тебе не нужно этого делать, если ты не хочешь, — выпалила она.
Он искоса бросил на нее полный раздражения взгляд.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе пойти на попятный, то очень ошибаешься!
— Нет, но если ты правда не хочешь…
— Не хочу? — процедил он сквозь зубы. — Ты в своем уме? Я тут сижу как на иголках, дождаться не могу. Весь вечер только об этом и думаю!
— Вот как? — Молли была ошеломлена, но и взволнована, уловив нотки нетерпения в его голосе. Она ни за что бы не догадалась по его поведению. Может, он все-таки поступает так не только из самолюбия. Может, он действительно хочет ее, Молли Маккрэй.
А может, сгодилась бы любая привлекательная особа женского пола, явилась обескураживающая мысль. Он явно соблюдал обет целомудрия с того момента, как расстался с Рокси четыре недели назад. Может, он просто умирает от желания заняться сексом, а она сегодня спровоцировала его своим вызывающим нарядом и настроением. Ведь заявил же он, когда согласился переспать с ней, что потерял голову?
— Послушай, скажу тебе во избежание недоразумений, — раздраженным тоном продолжал Лайэм, — что я вовсе не приношу себя в жертву ради дружбы. Не сострадание, а страсть толкает мужчину в постель с женщиной. Я захотел тебя, как только увидел сегодня.
От его признания Молли легче не стало. Все это сильно походило на классический случай неуправляемого мужского желания.
— Так что можешь перестать беспокоиться — на этот раз я не остановлюсь, — сообщил ей Лайэм, метнув на нее сердитый взгляд. — Моя совесть умерла. И перестань вести себя на манер робкой невесты в брачную ночь. Сегодня ты прекрасно знала, что делаешь. Я наконец это понял. Никто не является на свидание в таком наряде без обдуманного заранее плана. Ты решила во что бы то ни стало соблазнить какого-нибудь несчастного, ни о чем не подозревающего болвана, верно?
— Что-то вроде того.
Наконец подошла их очередь у шлагбаума. Лайэм опустил деньги в корзину и нажал на газ, как только загорелся зеленый свет. Они понеслись по Кахильскому скоростному шоссе, а через некоторое время Лайэм свернул направо перед светофором, и вот они въехали на улицы города. Молли чуть не вскрикнула, когда он резко повернул налево и съехал по тускло освещенному пандусу в подземный гараж. Внизу он затормозил перед барьером и секунд через двадцать остановил машину.
Молли с трудом проглотила ком в горле.
Вот-вот поднимется занавес и начнется величайшее в ее жизни шоу. На этот раз ее место было в центре сцены, она была героиней пьесы, а Лайэм — ее главным партнером. Еще десять дней назад такое было бы невероятным, немыслимым.
И вот она здесь…
Это твой единственный шанс, Молли, прошептал внутренний голос. Не проворонь его.
Не провороню, мысленно пообещала она.
Неожиданно узлы, стягивавшие ей внутренности, стали развязываться, и ее охватило странное спокойствие. Не дожидаясь Лайэма, Молли взялась за ручку дверцы и вышла из машины. Она ощущала странную бесплотность, наблюдая, как он обходит машину кругом и останавливается рядом с ней. Она была здесь, но одновременно наблюдала за происходящим откуда-то издалека, как бы находясь вне собственного тела.
— Ты в порядке, Молл? — нахмурившись, спросил Лайэм.
Она сонно улыбнулась:
— Да. Все отлично.
Его лицо вдруг стало озабоченным.
— Ты ведь не пьяна, нет?
— Нет, не думаю.
— За ужином ты опрокинула в себя порядочно вина. И почти ничего не ела.
— У меня не было аппетита, — призналась она. — Я думала о тебе, Лайэм. И вот об этом. — Она опять не стала ждать, а закинула руки ему на шею, приподнялась на цыпочки и прижалась к нему всем телом.
Он застыл в восхитительном молчании, пока ее губы, найдя его рот, покрывали его легкими поцелуями, похожими на прикосновения ангельских крыльев. Молли была на седьмом небе; ее сердце, казалось, таяло. Ее пальцы гладили ему шею, ласкали мягкую кожу за ушами.
Наконец губы Лайэма разомкнулись, послышался долгий дрожащий вдох. Язык Молли тут же метнулся вперед и коснулся кончика его языка, прежде чем он успел убрать его. Она почувствовала колебание Лайэма, но безжалостно проигнорировала его, запустив язык еще глубже ему в рот.
Она ощущала себя настоящей Евой, искушающей Адама плотскими радостями. Любовь наделила ее могуществом, о котором она и не подозревала. И волей — для того, чтобы воспользоваться этим могуществом. Она прижималась к Лайэму в такт движениям своего языка, возбуждая его, как женщины возбуждали своих мужчин с незапамятных времен.
Неожиданно он застонал, его руки схватили ее за плечи, и он с яростью оторвал ее от себя, держа на расстоянии вытянутой руки и уставившись на нее сверкающими синими глазами.