На этот раз я не сломлюсь.
Но конечно же, она не выдержала. Прошло шесть часов, но в конце концов Кэрри расплакалась и стала звать маму, чтобы та открыла дверь и выпустила ее из чулана. В туалет хотелось ужасно. А Черный Человек ухмылялся своей шакальей пастью, и в его красных глазах светилось полное понимание всех тайн женской крови.
Через час после того, как Кэрри начала звать маму, та выпустила ее из чулана, и Кэрри опрометью бросилась в туалет. Но только теперь, спустя три часа, склонившись, словно в покаянии, над швейной машинкой, Кэрри вспомнила замеченный тогда в глазах матери испуг и, кажется, поняла, в чем дело.
Мама не раз запирала ее в чулане, случалось даже, на целый день — например, когда Кэрри украла колечко за сорок девять центов в магазинчике Шубера, или когда она нашла у нее спрятанную фотографию Бобби Пикетта. Однажды Кэрри даже потеряла сознание от голода и запаха мочи. Она никогда, никогда даже не спорила с мамой. А сегодня сказала Грязное Слово. И тем не менее мама выпустила ее почти что сразу…
Вот. Платье готово. Кэрри убрала ногу с педали и, подняв платье на руках, окинула его взглядом. Длинное. Отвратительное. Она тут же его возненавидела.
И она знала, почему мама ее выпустила.
— Можно я пойду спать, мама?
— Да. — Она даже не подняла голову от салфетки.
Кэрри повесила платье на руку и посмотрела на швейную машинку. Педаль сама пошла вниз. Иголка запрыгала туда-сюда, замелькали крохотные стальные отблески. Шпулька зажужжала, потом рывком пошла. Колесо сбоку тоже начало вращаться.
Мама вскинула голову, широко раскрыв глаза. Плетеный рисунок по краю салфетки, удивительно сложный и в то же время строгий и точный, вдруг распался.
— Просто убираю нитку, — тихо сказала Кэрри.
— Иди спать, — коротко сказала мама, и в глазах ее снова промелькнул страх.
— Да, (она боялась что я сорву дверь чулана с петель)
мама.
(и я думаю что смогла бы да думаю смогла бы)
Из книги «Взорванная тень» (стр. 58):
Маргарет Уайт родилась и выросла в Моттоне, в маленьком городке, что граничит с Чемберленом и не имеет ни начальной, ни средней школы. Родители ее жили вполне обеспеченно: им принадлежало заведение сразу за чертой города, называвшееся «Развеселый кабачок». Отца Маргарет, Джона Бригхема, убили во время перестрелки в баре летом 1959 года. К тому времени Маргарет Бригхем исполнилось почти тридцать, и она стала посещать молебные собрания фундаменталистов. Ее мать связала свою судьбу с новым человеком (с Гарольдом Элисоном, за которого она впоследствии вышла замуж), а Маргарет, остававшаяся в доме, им просто мешала: она считала, что ее, мать, Джудит, и Гарольд Эдисон живут в грехе, и нередко позволяла себе высказывания на эту тему. Джудит Бригхем полагала, что ее дочь останется старой девой до конца своей жизни. В более резкой форме, словами ее будущего отчима, это выглядело так: «Лицо у Маргарет было как зад у бензовоза, и такая же была фигура». Кроме того, он неоднократно называл ее «маленьким исусиком».
Маргарет отказывалась уйти из дома до 1960 года, пока не встретила на религиозном собрании Ральфа Уайта. В сентябре того года она ушла из дома Бригхемов в Моттоне и переселилась в маленькую квартирку в районе Чемберлен-центр.
23 марта 1962 года Маргарет Бригхем и Ральф Уайт поженились. 3 апреля 1962 года Маргарет Уайт оказалась на несколько дней в больнице города Вестоувера.
«Нет, она не сказала нам, в чем дело, — свидетельствовал Гарольд Элисон. — Мы навещали ее один раз, но она заявила, что мы живем в грехе, хотя мы к тому времени уже оформили наши отношения, и что мы, мол, будем гореть в аду. Сказала, что Бог, мол, отметил нас незримым клеймом, но она его видит. В общем, совсем рехнулась. Ее мать пыталась поговорить с ней ласково, узнать, что случилось, но она впала в истерику и начала кричать про ангела с мечом, который пойдет по автостоянкам и сокрушит всех мерзостных грешников. Короче, мы ушли».
Однако Джудит Элисон по крайней мере догадывалась, что произошло с дочерью: она считала, что у нее случился выкидыш. Если так, значит, ребенок был зачат еще до заключения брака. Подтверждение этого факта пролило бы свет на весьма неожиданную сторону характера матери Кэрри.
В длинном и довольно бессвязном письме матери от 19 августа 1962 года Маргарет утверждала, что они с Ральфом живут безгрешно, вне «Греха Сношения», и убеждала Джудит и Гарольда Элисона «закрыть источник мерзости» и последовать их примеру. «Это единственный путь, — заявляет она в конце письма, — который позволит тебе и Этому Человеку избежать грядущего Кровавого Дождя. Мы с Ральфом, как Мария с Иосифом, никогда не познаем и не аскверним (так и написано) плоть друг друга. Если нам суждено иметь потомство, пусть будет на то Божья воля».
Календарь, однако, свидетельствует, что Кэрри была зачата позже в том же году…
В понедельник девочки переодевались к физкультурным занятиям почти спокойно, без обычной возни и криков, и никто из них особенно не удивился, когда в раздевалку, резко распахнув дверь, вошла мисс Дежардин. На груди у нее болтался серебряный свисток, и если спортивные трусы на ней были те же самые, что и в пятницу, никаких кровавых отпечатков ладоней Кэрри там не осталось.
Не глядя на нее, девочки продолжали молча переодеваться.
— Хороши выпускницы, — спокойным тоном произнесла мисс Дежардин. — Сколько вам осталось? Месяц? А до весеннего бала и того меньше. Надо полагать, большинство из вас уже приглашены и приготовили платья. Ты, Сью, видимо, идешь с Томми Россом. Элен — с Роем Эвартсом. А тебе, Крис, я думаю, тоже есть из кого выбрать. Кто же этот счастливчик?
— Билли Нолан, — угрюмо ответила Крис Харгенсен.
— Вот повезло-то ему, а? — прокомментировала мисс Дежардин. — Что ты собираешься подарить ему на торжественном вечере? Салфетку с пятнами крови? Или может, кусок использованной туалетной бумаги? Я так понимаю, это в последнее время по твоей части.
Крис покраснела.
— Ну, хватит, я пошла. Я вовсе не обязана все это выслушивать.
Случившееся в пятницу не давало молодой преподавательнице покоя все выходные. Перед глазами так и стоял образ Кэрри — она плакала навзрыд и пыталась что-то сказать, а между ног у нее прилепился мокрый тампон. Это — и ее собственная озлобленная, бесчувственная реакция.
Когда Крис хотела пройти мимо нее в дверь, мисс Дежардин протянула руку и, схватив Крис за плечо, толкнула к ряду металлических шкафчиков. Та с грохотом врезалась в побитую дверцу оливкового цвета. Глаза ее стали круглыми от удивления и неожиданности, а затем черты лица исказила бешеная ярость.