— Магия не является инструментом мира. Ее цена слишком велика. Единственное, что помогает мне пользоваться ею, ведя круговорот душ от смерти к смерти, это вера в то, что мы сможем продержаться в живых до того… до того момента, когда мир переменится.
Ее слова.
Он прочистила горло. Это звучало как шелест гравия. Было ли это возможным, означало ли это, что он…?
— Я тоже мечтаю об этом, дитя, — сказал он.
Мадригал пристально смотрела на него.
— Магия не спасет нас. Понадобится огромная энергия, чтобы колдовать в таком масштабе, и выплачиваемая болью дань просто уничтожит нас. Единственная надежда… это надежда, — он все еще держал косточку, — и тебе не нужны никакие знаки для нее — либо она в твоем сердце, либо ее нет нигде. И в твоем сердце, дитя, она очень сильная. Сильнее, чем я когда-либо видел.
Он опустил косточку в свой нагрудный карман, поднялся на своих львиных бедрах и повернулся. Сердце Мадригал плакало от мысли, что он оставляет ее одну.
Но он только подошел к маленькому окну в дальней стене и выглянул в него.
— Знаешь, а ведь это была Чиро, — сказал он, круто меняя тему.
Конечно Мадригал знала.
Чиро, у которой тоже были крылья и которая последовала за ней, спряталась в роще, и все видела.
Чиро, которая словно ручная собачонка Тьяго, только ради того, чтобы ее погладили по головке, предала Мадригал.
— Тьяго пообещал ей человеческую внешность, — сказал Бримстоун, — как будто он сможет сдержать это обещание.
Глупая Чиро, подумала Мадригал. Если это было ее надеждой, то она выбрала плохой альянс.
— Ты не поможешь ему исполнить это обещание?
Бросив тяжелый взгляд, Бримстоун ответил:
— Чиро следует приложить все усилия, чтобы новое тело ей никогда не понадобилось. У меня имеется ожерелье из зубов мурены, и я никогда не думал, что когда-нибудь буду с таким нетерпением ждать момента, когда, наконец, смогу воспользоваться им. — Зубы мурены? — Мадригал не могла поверить, что он говорит серьезно. Ей стало почти жаль сестру. Почти. — Подумать только, и я позволил потратить на нее бриллианты.
— Ты была честна с ней, даже если это не было взаимно. Никогда не отказывайся от своей доброты, дитя. Оставаться сама собой, столкнувшись лицом к лицу со злом — это проявление силы.
— Силы, — сказала она с небольшим смешком, — я дала ей силу, и посмотри, что она сделала с ней.
Он фыркнул.
— Чиро не сильная. Ее тело может быть полностью покрыто алмазами, но душа ее безвольна, как бесхребетный моллюск, мокрый и дрожащий.
Это был непривлекательный образ, но сравнение оказалось подходящим.
— Который к тому же, можно легко отбросить в сторону, — добавил Бримстоун.
— Что? — Мадригал подняла голову.
Послышались звуки снаружи коридора. Шел ли кто-то? Уже пора? Бримстоун потянулся вперед к ней.
— Дым воскрешения, — быстро проговорил он, — ты знаешь что в нем.
Она удивленно смотрела на него. Почему он говорит о дыме? Ведь для нее лампадку разжигать не будут. Но настойчивость во взгляде Бримстоуна заставила ее кивнуть. Конечно, она знала. Фимиам состоял из аронника и пиретрума, розмарина и смолы для запаха серы.
— Ты знаешь почему это работает, — сказал он.
— Он прокладывает дорогу для души, чтобы она следовала к своему пристанищу. В кадило, или в тело.
— Это магия?
Мадригал заколебалась. Ей довольно часто приходилось помогать Твиге составлять его.
— Нет, — отвлеченно ответила она. Звуки в коридоре становились все громче. — Это всего лишь дым. Просто путь следования души.
Бримстоун кивнул.
— Так же, как и твоя косточка желаний. Это не магия, а сосредоточение воли. Обладающему большой силой воли она не понадобится.
Его глаза прожигали ее. Он пытался что-то сказать ей. Что?
Руки Мадригал начали дрожать. Она не могла пока понять все до конца, но что-то уже начало приобретать очертания. Что-то, что появлялось на свет благодаря магии и воле. Из дыма и кости.
Засовы на двери отодвинулись. Сердце Мадригал бешено забилось. Ее крылья забились, как у посаженной в клетку птицы. Дверь открылась, и фигура Тьяго заполнила дверной проем. Как всегда, он был одет во все белое, и Мадригал впервые поняла, почему он отдает предпочтение этому цвету: он был прекрасным полотном для крови его жертв, и сейчас его мундир был багровым от нее.
От крови Акивы.
Лицо Тьяго вспыхнуло гневом, когда он увидел в помещении Бримстоуна. Но не рискнул завязать борьбу, которую не выиграл бы. Он склонил голову перед колдуном, а потом повернулся к Мадригал.
— Пора, — произнес он зловеще мягким голосом, словно уговаривая ребенка уснуть.
Изо всех сил стараясь выглядеть спокойной, она промолчала. Но Тьяго трудно было обмануть. Волчьи рефлексы помогли ему учуять ее страх. Он улыбнулся, поворачиваясь к стражникам, которые ожидали его приказаний.
— Свяжите ей руки. Обрежьте крылья.
— В этом нет необходимости. — Произнес Бримстоун.
Стражники заколебались.
Тьяго повернулся лицом к колдуну, и они враждебно смотрели друг на друга, злобно сжав челюсти. Волк по буквам повторил свой приказ, и стражники бросились исполнять его. Они заскочили в камеру, сложили крылья Мадригал и подрезали их железными кусачками. Связать руки было легче. Она не сопротивлялась. Когда все было окончено, они толкнули ее к двери.
А Бримстоун приготовил еще один сюрприз.
— Я назначил кое-кого, чтоб благословить исчезновение Мадригал.
Благословение было священным ритуалом, в котором, как она полагала, ей будет отказано. Тьяго, похоже, тоже так думал. Злобно сузив глаза, он сказал:
— Если ты думаешь, что сумеешь кого-нибудь подослать, чтоб забрать ее душу…
Бримстоун перебил его:
— Это Чиро, — сказал он. Мадригал съежилась. — Не думаю, что ты будешь возражать против нее.
И Тьяго не возражал.
— Хорошо. — И обратился к стражникам, — Пошли.
Чиро. Это было так неправильно, так оскорбительно — особа, которая предала Мадригал будет тем, кто дарует ее душе покой! От негодования Мадригал на мгновенье решила, что неправильно истолковала все сказанное Бримстоуном перед этим, и что это еще одно, уже последнее наказание для нее. А потом он улыбнулся. Уголки его жесткого рта коварно приподнялись, и ее осенило. Она явно представила себе все.
Бесхребетный моллюск, который можно легко отбросить в сторону.
Стражники еще раз толкнули ее, и она вышла за дверь. Ее мозг работал с сумасшедшей скоростью, стараясь разобраться в новом замысле за то короткое время, что оставалось у нее.